Джун Томсон - Тайные хроники Холмса

Так началась скучнейшая лекция, каких я не слушал со времен учебы в школе, когда меня заставляли вслух долбить спряжения латинских глаголов и даты правления всех британских королей и королев. Сидя напротив меня за столом, Холмс по очереди брал каждую вещицу в руки и подвергал меня длительному допросу, спрашивая, когда она была сделана, какая техники применялась при ее изготовлении, какими достоинствами они обладает. Если я быстро не давал нужного ответа, мой друг снова отсылал меня все к тем же альбомам по искусству.

На протяжении последующих двух дней я получил столько сведений о клеймах на серебре, датировке бильстонских эмалей и технике миниатюрного портрета, сколько мне не было нужно ни до, ни после проведения этого расследования.

Тем не менее метод обучения, примененный Холмсом, оказался успешным, поскольку к тому времени, когда мы отправились в гостиницу «Клэридж» на назначенную в одиннадцать часов встречу с человеком, назвавшимся Вессоном, я был уверен в том, что рассуждать о фамильных драгоценностях Бедминстера я мог не хуже специалиста.

Холмс настоял на том, чтобы я оделся со всей подобающей случаю строгостью, поскольку мне предстояло сыграть роль титулованного аристократа, желающего продать фамильные драгоценности. Тем не менее, я отказался от предложения моего друга наклеить козлиную бороденку. Правда, с его идеей вооружиться моноклем, свисающим на ленточке, надетой на шею, я согласился, поскольку счел, что эта деталь лишь подчеркнет мое заинтересованное отношение к миру искусства.

Холмс, который должен был следовать за Вессоном после того, как тот покинет гостиницу, также изменил свой внешний облик: наклеил черные усы и надел длинное темное широкое пальто, предусмотрительно положив в его просторные карманы дополнительные предметы для изменения внешности на случай, если в том возникнет потребность.

В апартаментах, которые Холмс выбрал в «Клэридже», дверь из гостиной вела прямо в спальню, где он должен был спрятаться, чтобы слышать весь мой разговор с Вессоном. Кроме того, в каждой комнате имелся отдельный выход в коридор.

На протяжении последнего получаса перед приходом Вессона мой друг еще раз прочел мне скучнейшую лекцию о ценах на каждую вещь, которые я должен был несколько раз повторить. Он намеренно их завышал, чтобы Вессон задумался и не заключил поспешной сделки.

Я должен был категорически отказаться от предложения снизить цену. По поводу продолжения переговоров мне следовало проявить озабоченность, но согласиться, предварительно заметив, что я должен буду проконсультироваться с пожелавшей остаться неизвестной титулованной особой, по поручению и в интересах которой я обсуждаю условия сделки. В том случае, если возникнет необходимость в продолжении переписки, как и раньше, можно будет воспользоваться уже имеющимися адресами до востребования.

— И пожалуйста, Ватсон, — сказал в заключение Холмс, — не забудьте дать мне знать, когда Вессон соберется уходить, чтобы у меня было достаточно времени последовать за ним.

В этот момент в дверь постучали, и Холмс шепнул мне:

— Желаю вам успеха, друг мой. — И, скрывшись в спальне, оставил меня в одиночестве.

В эти последние несколько секунд я почувствовал, как вся моя уверенность куда-то улетучилась.

Смогу ли я в нужный момент вспомнить о том, что инициалы В. I. ставил на своих изделиях мастер-ювелир Дэвид Вильом-старший? Или о том, что эмаль бирюзового и вишневого оттенков впервые стала применяться на Бильстонской мануфактуре в 1760 году? Как бы то ни было, я постарался взять себя в руки и самым уверенным тоном, на какой только был способен, произнес:

— Войдите!

Дверь тут же распахнулась, и в комнату вошел Вессон. При первом взгляде на него я немного расстроился, поскольку ожидал увидеть перед собой совсем другого человека.

Вессон оказался тщедушным худым мужчиной маленького роста; резкие, заостренные черты его лица чем-то напомнили мне хорька. Он стал подозрительно оглядывать комнату, бросая быстрые взгляды во все углы.

Если это был Сорока, то он никак не вписывался в мое представление о миллионере, даже самом эксцентричном.

— Вы здесь один, мистер Смит? — спросил он так, как обычно говорят мелкие чиновники: выговор кокни резал мне ухо.

— Конечно, — ответил я с ноткой возмущения в голосе. — Сделка является совершенно конфиденциальной и касается только нас двоих. Мой клиент настаивал на полной секретности этого дела.

— А что у вас там? — спросил он, указав рукой ни дверь в спальню.

Мне ничего не оставалось, кроме как резко повысить голос, чтобы Холмс наверняка услышал мой ответ.

— Эта дверь ведет в спальню, — громко сказал я. — Хотите ее осмотреть, мистер Вессон? Прошу вас, сэр, позвольте мне вам продемонстрировать, что в спальне никого нет. Мне бы вовсе не хотелось, чтобы у вас зародились подозрения, будто содержание нашей конфиденциальной беседы может стать известно кому-нибудь еще. Необходимо, чтобы между нами с самого начала установились доверительные отношения.

С видом оскорбленного достоинства подойдя к двери, я распахнул ее настежь, моля Бога лишь о том, чтобы моя нарочито длинная тирада дала Холмсу время найти себе надежное укрытие.

Увидев, что комната пуста, я испытал огромное облегчение.

— Вот видите — здесь никого нет, — с достоинством сказал я.

Вессон слегка смутился и пробормотал что-то маловразумительное о необходимости сохранения полной секретности нашей встречи. Мы прошли в гостиную, где я предложил ему сесть в то кресло, которое Холмс предусмотрительно поставил так, чтобы наш посетитель оказался спиной к спальне. Дверь за собой я прикрыл неплотно, дабы не защелкнулась задвижка. Расположившись напротив Вессона и поставив на низкий столик, стоявший между нами, сафьяновый ларец, я краем глаза заметил, что дверь в спальню неслышно приоткрылась на дюйм или два.

Как только я откинул крышку ларца, все внимание Вессона целиком переключилось на его содержимое, и нашему посетителю уже было не до того, что происходит у него за спиной. Хотя коллекционер и старался не выказывать интерес, его маленькие, черные глазки неотступно следили за каждой вещицей, которую я вынимал из ларца, разворачивал и клал перед ним на стол. Я специально раскладывал их таким образом, чтобы боковой свет из окна выигрышно играл на гранях камней, красочной поверхности миниатюр и яркой эмали табакерок. Экспозиция получилась впечатляющая.

Даже если Вессон был не Сорокой, а лишь его представителем, он показал недюжинные познания. Его с полным основанием можно было назвать экспертом в области миниатюрного искусства. Он вынул из кармана ювелирную лупу и стал тщательно осматривать все вещицы, а я тем временем демонстрировал ему собственные познания, рассказывая о восхитительной эмали табакерок и тонкой работе художника.