Агата Кристи - Пес смерти

Молодой человек Твердо встретил взгляд своего дяди.

— Я все понимаю, и, позвольте мне сказать, возможно лучше, чем вы думаете. Я знаю, зачем вы сегодня приходили к обеду.

— А? — Врач был искренне удивлен. — Как ты можешь это знать?

— Считайте это догадкой, сэр, прав я или не прав, но вы были там по своим профессиональным делам.

Сэр Алингтон шагал взад и вперед.

— Ты совершенно прав. Я, конечно, не мог сказать тебе этого сам, но, боюсь, скоро это станет известно всем.

Сердце Дермота сжалось.

— Вы имеете в виду, что уже приняли решение?

— Да. В этой семье есть сумасшедшие, со стороны матери. Очень, очень печально.

— Я не могу в это поверить, сэр.

— Понимаю, что не можешь. Для простого обывателя вряд ли есть какие-нибудь очевидные симптомы.

— А для специалиста?

— Совершенно ясно. В таком состоянии пациент должен быть изолирован как можно скорее.

— Боже мой, — выдохнул Дермот, — но вы же не можете посадить в сумасшедший дом человека просто так, ни с того ни с сего.

— Дорогой мой, больных изолируют, когда их пребывание на свободе становится опасным для общества.

— Неужели?..

— Увы! Опасность очень серьезна. По всей вероятности, это особая форма мании убийства. То же самое было у его матери.

Дермот отвернулся со стоном, закрыв лицо руками. Клер белоснежная, золотоволосая Клер!

— При настоящих обстоятельствах, — продолжал врач спокойно, — я считаю своим долгом предупредить тебя.

— Клер, — прошептал Дермот, — бедная моя Клер!

— Да, мы все должны ей сочувствовать.

Внезапно Дермот выпрямился.

— Я не верю этому.

— Чему?

— Я не верю этому. Все знают, что врачи могут ошибаться. Даже очень большие специалисты.

— Дермот, дорогой, — выкрикнул сэр Алингтон сердито.

— Я говорю вам, что я этому не верю, а если это даже и так, то мне на это наплевать. Я люблю Клер. Если она захочет, я, увезу ее далеко, далеко, подальше от врачей, вмешивающихся в чужие дела. Я буду ее охранять, заботиться о ней, защищать ее своей любовью.

— Ты не сделаешь ничего подобного. Разве ты сошел с ума?

— И это говорите вы? — презрительно усмехнулся Дермот.

— Пойми меня, Дермот, — лицо сэра Алингтона сделалось красным от сдерживаемых эмоций, — если ты это сделаешь, это позор, конец. Я перестану оказывать тебе помощь и сделаю новое завещание — все свое состояние оставлю разным больницам.

— Делайте, что хотите, с вашими проклятыми деньгами, сказал Дермот, понизив голос, — я буду любить эту женщину.

— Женщину, которая…

— Только скажите еще одно слово против нее, и я, ей-Богу, убью вас! — крикнул Дермот.

Легкое позвякивание бокалов заставило их обернуться.

Незамеченный во время горячего спора, вошел Джонсон с подносом. Его лицо было непроницаемым, как у хорошего слуги, но Дермота очень беспокоило, что он успел услышать.

— Больше ничего не надо, Джонсон, — сказал сэр Алингтон кратко. — Можете идти спать.

— Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Джонсон удалился.

Мужчины посмотрели друг на друга. Приход Джонсона охладил бурю.

— Дядя, — сказал Дермот, — я не должен был говорить с вами так. Я понимаю, что с вашей точки зрения вы совершенно правы. Но я люблю Клер Трент очень давно. Джек Трент — мой лучший друг, и это мешало мне даже обмолвиться Клер о своей любви. Но теперь это не имеет значения. Никакие финансовые обстоятельства не могут меня остановить. Я думаю, что мы сказали все, что можно было сказать. Спокойной ночи.

— Дермот…

— Право же, не стоит больше спорить. Спокойной ночи, дядя. Сожалею, но что поделаешь.

Он быстро вышел, затворив дверь. В передней было темно.

Он миновал ее, открыл наружную дверь и, захлопнув ее за собой, оказался на улице.

Как раз у ближайшего дома освободилось такси. Дермот сел в него и поехал в Графтон-Галерею.

В дверях танцзала он на минуту задержался, голова его кружилась. Резкие звуки джаза, улыбающиеся женщины — он словно переступил порог другого мира.

Неужели ему все это приснилось? Нельзя было поверить, что этот мрачный разговор с дядей вообще мог произойти.

Мимо проплыла Клер, словно лилия в своем белом с серебром платье, которое подчеркивало ее стройность. Она улыбнулась ему, лицо ее было спокойным и безмятежным. Конечно, все это ему приснилось.

Танец кончился. Вскоре она была рядом с ним, улыбаясь ему в лицо. Как во сне, он попросил ее на танец. Теперь она была в его руках. Резкие звуки джаза полились снова.

Он почувствовал, что она немного сникла.

— Устали? Может быть, остановимся?

— Если вы не возражаете. Не пойти ли нам куда-нибудь, где мы могли бы поговорить? Я хочу вам кое-что сказать.

Нет. Это был не сон. Он снова вернулся на землю.

Неужели ее лицо могло казаться ему спокойным и безмятежным?

В это мгновение оно было измучено беспокойством, ужасом.

Что она знает?

Он нашел спокойный уголок, и они сели рядом.

— Ну вот, — сказал он с наигранной беззаботностью, — вы сказали, что хотели о чем-то поговорить.

— Да, — она опустила глаза, нервно перебирая оборку платья. — Это очень трудно… пожалуй.

— Скажите мне, Клер.

— Просто я хотела, чтобы вы… чтобы вы на время уехали.

Он был потрясен. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Вы хотите, чтобы я уехал? Но почему?

— Честность прежде всего, правда? Я знаю, что вы джентльмен и мой друг. Я хочу, чтобы вы уехали, потому что… потому что я позволила себе полюбить вас.

— Клер!..

От ее слов он онемел, язык не слушался его.

— Пожалуйста, не думайте, что я настолько тщеславна, чтобы вообразить, что вы когда-нибудь в меня влюбитесь. Просто — я не очень счастлива и — ох! Я прошу вас уехать.

— Клер, разве вы не знаете, что вы мне понравились, страшно понравились, как только я вас увидел?

Она подняла испуганные глаза.

— Я вам нравлюсь? Я вам давно нравлюсь?

— С самого начала.

— Ах! — вскрикнула она. — Зачем же вы мне не сказали этого? Тогда, когда я еще могла быть вашей! Почему вы говорите об этом сейчас, когда уже слишком поздно? Нет, я сошла с ума — я сама не понимаю, что я говорю. Я никогда не могла быть вашей.

— Клер, что вы имеете в виду? Почему теперь слишком поздно? Это… из-за моего дяди? Из-за того, что он знает?

Она молча кивнула. Слезы текли по ее лицу.

— Послушайте, Клер, не думайте об этом. Мы поедем далеко, к Южному морю, на острова, похожие на зеленые изумруды. Вы будете там счастливы. А я буду заботиться о вас… Вы всегда будете в безопасности.

Его руки обняли ее. Он привлек ее к себе и почувствовал, как она дрожит от его прикосновения. Вдруг она освободилась.

— Нет, пожалуйста, не надо. Неужели вы не видите, что это невозможно? Это было бы ужасно, ужасно, ужасно… Все время я старалась быть хорошей, а теперь… это было бы ужасно!