Орсон Уэллс - Мистер Аркадин

Она по обыкновению начала ныть.

— Я была так несчастна… эта девица… Ты знаешь, как я…

Я прервал ее: «Ну, ты добилась своего. У меня с ней все

кончено. Я ее потерял. И наверное, уже никогда не увижу».

Мили в слезах обвила мою шею руками.

— О дорогой, я так счастлива!

Но я оттолкнул ее.

— Ах, так ты счастлива? Мне плевать на это. Мне только надо знать…

Что я хотел знать? Я явился прямо к Мили, потому что был убежден, что все это дело ее рук, ее месть. Я собирался заставить ее признаться в этом и заплатить за предательство. Ярость, желание заставить других страдать- так, как страдал я сам, — вот что двигало мной. Задумайся я хоть на секунду, я понял бы, что у Мили просто-напросто не было времени, чтобы увидеться с Аркадиным, и что, даже если бы она выполнила свою угрозу, Аркадин не успел бы подготовить свое тайное досье. Кроме того, досье содержало подробности, о которых Мили не была осведомлена.

Я бессильно опустился в кресло.

— О'кей, Аркадина ты не видела. И ничего не рассказывала обо мне.

— И ни о чем другом. Я каждый день ходила на яхту, ты знаешь. Этот секретарь — ну, помнишь, я рассказывала, в очках такой, — пытался за мной приволокнуться. Я, наверно, не слишком решительно его отшила, а то бы…

Я в нетерпении перебил ее:

— Ладно, мне все это известно. Ну так что?

— Ну так ничего. В один прекрасный вечер меня и еще пятерых девочек пригласили в круиз по Средиземному морю. Утром мы отчалили. Остальные…

— Остальные остались в Ситжесе. Ты говорила. А ты, значит…

— Я ужасно хотела видеть тебя, Гай. Я так много о тебе думала, и когда мы разговаривали в последний раз…

Я отключился. Попытался сосредоточиться на своем. Она вылезла из постели и гладила меня по голове.

Итак, Аркадин не соврал. За мной следили ребята из сыскного агентства. Если не скупиться на денежки, эти чертовы ублюдки раскопают что угодно. Но как я сказал Мили несколько минут назад, каким бы путем он ни раздобыл свою информацию, от этого ничего не меняется. К тому же я рад был узнать, что Мили не замешана в это грязное дело. Потому что как-никак она была моим единственным другом. В целом свете.

Она протерла мне лоб одеколоном. Дала чистое полотенце и стакан воды, отдающей глиняным кувшином, в которых тут ее держат. Она потихоньку пыталась вновь завладеть мной.

— Да, Гай, знаешь, а я вспомнила еще то, другое имя.

— Какое другое?

Я не сразу понял, о чем идет речь.

— Другое имя, которое назвал Бракко. Женское. Софи.

Она произнесла это с некоторым триумфом.

— Софи? Какая Софи?

Она замялась.

— Софи какая-то там. Ну, иностранная фамилия. Я не расслышала фамилию. Похожа на русскую.

Я пожал плечами.

— Много нам пользы от этого имени. Да я и вообще выхожу из игры.

Не успел я договорить, как раздался стук в дверь. Мы, видно, здорово расшумелись среди ночи.

— Ладно, ладно! — грубо крикнул я.

Но стук повторился, и дверь открылась.

Старик портье, небритый, с заспанными глазами, сказал, что меня спрашивают по телефону. Это был полный абсурд, но спорить не имело смысла. Я вышел вслед за ним в темный глухой коридор, в конце которого на стенке висел древний аппарат.

— Алло. Что вам нужно?

Голос на другом конце провода был отменно вежлив.

— Мистер ван Страттен? Мистер Аркадин желает с вами переговорить.

Я не был уверен, что расслышал правильно. Неужто Аркадин так странно ошибся номером?

Да, именно его голос я услышал через мгновение. Он не стал тратить время на пустые любезности и с присущим ему сокрушительным спокойствием сказал:

— У меня к вам дело.

Что он имел в виду? Во рту у меня пересохло, и я опять почувствовал, как струйки пота стекают у меня со лба.

— Я говорю, у меня к вам дело.

У меня было что ему ответить. Я проглотил слюну, и в тот же миг услышал, как клацнула трубка.

Аркадин окончил разговор.

Мили стояла рядом со мной.

— В чем дело, Гай? Что случилось?

Я был совсем сбит с толку.

— Это Аркадин. Ничего не понимаю. Чего он хочет?

В темном коридоре было холодно и промозгло. Но нам даже не пришло в голову вернуться в комнату. Кошка, которую мы разбудили, такая же сонная, как портье, терлась об ноги Мили. Мили ждала от меня каких-то объяснений, а может быть, решения.

И тогда я услышал шум подъезжающего автомобиля. Дверь отеля отворилась, и вошел маленький человечек с топорщащимися усами. Он прикоснулся к форменной фуражке в знак приветствия.

— Мистер ван Страттен? Если вы готовы, автомобиль подан. Мистер Аркадин ждет вас.

Я почти конвульсивно пожал руку Мили, она в ответ сжала мою. Потом, не говоря ни слова, я вышел вслед за усатым в ночную тьму.

***

Дивный рассвет занимался над замком. Темные стены розовели, крыши деревянных домов сверкали, как старое золото, небо было чистым, как в день творения.

Но в самом замке еще царила ночь, и это впечатление усиливал запах горящих свечей, омаров, дыхания сотен людей, которые только что болтали, танцевали и пили здесь.

Гостиная и бальная зала были почти пусты. На полу валялись бумажные шляпы, розы, упавшие с дамских платьев, конфетти. Аркадин стоял, прислонившись к огромному камину, в окружении дюжины гостей.

Он сразу увидел меня и ждал, когда я подойду. Он что-то рассказывал. Старую байку про лягушку и скорпиона. В правой руке он держал бокал, и лакей наливал в него шампанское.

— «Мне надо перебраться через реку, — сказал скорпион лягушке. — Возьми меня себе на спину». Но лягушка знала, что такое скорпион, и отказалась. «Если я позволю тебе вскарабкаться на спину, ты меня ужалишь, а всем известно, что твое жало смертельно».

Взглянул ли он на меня, говоря это? Я не видел его глаза, но почувствовал, как его взгляд скользнул по мне с быстротой языка ящерицы.

— «Не будь дурой, — убеждал ее скорпион. — Ведь если я тебя ужалю, ты умрешь, а если ты умрешь, я потону. Логично?» Скорпион — мудрая тварь, а значит, знает логику. Лягушке пришлось признать, что да, это логично, и позволить скорпиону влезть на спину. Но когда они добрались до середины реки, вдруг…

Он поднял руку с бокалом шампанского, на мизинце которой блестело толстое золотое кольцо. Вторая рука была в кармане.

— …лягушка почувствовала резкую острую боль. Скорпион ужалил ее. Мышцы лягушки парализовало, и, опускаясь на дно вместе со скорпионом, она выкрикнула с последним вздохом: «Разве это логично?»

Лакей подал мне бокал шампанского.

— «Нет, — ответил скорпион. — Но что поделаешь. Я не могу с собой сладить. Такова моя натура».

Двое-трое гостей засмеялись каким-то нервным льстивым смешком. Я вновь почувствовал на себе взгляд Аркадина.

— Так давайте выпьем за тех, кто, как говорил Шекспир, верен сам себе… своей натуре, — сказал Аркадин, подымая бокам.