Патриция Вентворт - Отпечаток пальца

— Джорджина!

— Что еще? Если бы ты так же мало думал о деньгах, как я, ты вообще не касался бы этого вопроса. Точно с таким же успехом ты мог бы просить меня стать твоей женой только потому, что у меня много денег. Я не вижу, чем твое предложение лучше этого. В любом случае, ты придаешь деньгам гораздо больше значения, чем я. Я никогда не выйду замуж за человека с такими взглядами.

Он взял ее руку и прижал к своей щеке:

— Неужели ты действительно думаешь, что меня интересуют деньги?

— Да, если ты обсуждаешь со мной этот вопрос.

— Но если ты не получишь их… дорогая, разве ты не понимаешь, что все становится гораздо проще? Я хочу сказать, что Джонатан, возможно, оставил тебе кое-что, но если вспомнить, что ты рассказала мне вчера, не думаю, что это будет большая сумма.

Она обратила к нему спокойный взор:

— Интересно, какие же пределы устанавливает твоя гордость? Стоило бы подумать над этим. Допустим, он оставил бы мне пятьсот фунтов в год…

Энтони рассмеялся, но чувствовалось, что он раздражен.

— Что ты хочешь сказать?

— Это ты хотел говорить об этом.

— Ты знаешь, что он оставил тебе такую сумму?

— Нет, не знаю. Мне просто интересно, под какой суммой ты готов подвести черту. И ты не ответил мне. Мог бы ты допустить, чтобы у твоей избранницы было пятьсот фунтов в год?

Прежде чем она поняла, что он собирается сделать, он схватил ее за плечи:

— Если ты думаешь, что я собираюсь торговаться…

— Энтони!

— Ведь на самом деле ты прекрасно знаешь, что мне наплевать на эти чертовы деньги!

Джорджина посмотрела на него:

— Понимаешь, мы всегда могли бы отказаться от лишних денег. Предположим… только предположим, что их оказалось бы больше, чем ты согласился бы принять… Нет, Энтони, ты не должен целовать меня! Я не разрешала тебе. Если бы ты не пререкался, то и я не стала бы. Я не знаю, сколько оставил мне дядя Джонатан, и не хочу знать. Сначала я хочу выяснить наши отношения, они не должны строиться на основе денежных расчетов. Если я получу какие-то деньги, это будут наши общие деньги. Если я не получу ничего, все, что будет у тебя, станет нашим. Если я получу больше того, что нам нужно, и от этого ты будешь чувствовать себя несчастным, мы избавимся от этих денег. Мы обговорим все сейчас и решим, какую сумму ты согласен принять. Теперь ты не считаешь, что нам нужно прекратить всякие разговоры о деньгах? — Ее голос задрожал на последних словах.

Он обнял ее, и они поцеловались. Прошло какое-то время, прежде чем она попробовала остановить его:

— Ты не должен!

— Почему?

— Потому что… потому что… ох, я не должна позволять тебе! Только я подумала, что с денежным вопросом мы разобрались.

— Что еще нам мешает?

— Нечто гораздо более важное.

— Джонатан? Понимаю, дорогая. Но мне кажется, он был бы только доволен.

— Да, он был бы доволен. Ты ему очень нравился, но… но…

— Нет больше никаких «но».

Дело приняло такой оборот, что обсуждение каких-то проблем стало затруднительным. Она прислонилась к его плечу, и ее охватило ощущение покоя. Почему бы им не оставить все как есть, зная, что они любят друг друга и им не надо думать и тревожиться о будущем? Со дня основания мира любящие сердца мечтали только об одном: чтобы время остановило свой бег. Но жизнь продолжается. Восхитительные минуты проходят, как бы мы ни взывали к ним: «Verweile doch, du bist so schon!» («Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»).

Джорджина произнесла сдавленным голосом:

— Фрэнк Эббот думает, что это сделала я.

Мирри жила в Филд-Энде полтора месяца, а позади у нее осталось восемнадцать лет скучной, однообразной бедности. В действительности все было не так плохо. У нее не протекала крыша над головой, и она не голодала. Одежда, которую присылали благотворительные организации, часто была хорошего качества. Если она требовала починки, ее зашивали очень аккуратно, сначала этим занималась тетя Грейс, а впоследствии сама Мирри под присмотром тети Грейс. Но все это были совсем простые, немодные вещи. Это не были вещи экстра-класса, они не доставляли удовольствия, в них не было изюминки. Ребенок, который жаждал ярких красок и удовольствий, готов был добиваться их любой ценой. Первый урок Мирри получила совершенно случайно, в этом не было ее вины. Ни у кого не поднимется рука высадить из автобуса и заставить идти пешком ребенка, который, рыдая, испуганно признается, что у него украли деньги, выданные ему на проезд. Всегда найдется добрая душа, которая сунет пенни в дрожащую ручонку. Первый раз Мирри действительно потеряла деньги на проезд, но этот случай подсказал ей, как сэкономить то, что выдавала ей тетя Грейс. На эти деньги можно было купить билеты в кино. Когда она так трогательно жаловалась Джонни, что ни разу не видела настоящего фильма, это было, мягко говоря, далеко от правды. Конечно, она не могла рассказать ему об афере с деньгами, выдаваемыми на проезд. Время от времени возникала возможность разжиться шестипенсовиком или другой мелочью. Например, был разработан трюк с разбитой бутылкой молока. Она извлекла из мусорного ящика бутылку, спряталась неподалеку от облюбованной заранее молочной и, заметив хорошо одетую женщину, выходившую из магазина, бросила бутылку на тротуар. Утешая рыдающую и очень привлекательную девочку, которая рассказала ей, что боится идти домой, потому что ее побьют, миссис Джоунс с готовностью протянула ей шиллинг и велела оставить сдачу себе. Конечно, дома пришлось давать отчет относительно того времени, которое она провела в кино. Палочкой-выручалочкой оказалась девочка по имени Берил Бертон, чьим родителям дядя Альберт и тетя Грейс безоговорочно доверяли. Мирри в таких случаях говорила, что шла домой с Берил. Надо отдать должное изобретательности Мирри, только один раз ее поймали с поличным, но и тогда она ухитрилась вывернуться, объяснив, что у нее, дескать, внезапно изменились планы, и она ушла с Хильдой Лэмбтон.

Хильда относилась к тому кругу людей, о которых сейчас ей не хотелось вспоминать. Мирри ничего не имела лично против нее, просто та была связана с Сидом Тернером. Мирри обычно говорила тете Грейс, что они с Хильдой идут в музей или картинную галерею, а на самом деле они встречались с Сидом и его другом Бертом Холлуэем и отправлялись в кино. Тетя Грейс не возражала против частых походов в музеи, поскольку вход туда был бесплатным, а дядя Альберт говорил, что посещение музеев очень полезно для общего развития. Разразился ужасный скандал, когда они узнали о том, что Мирри встречается с Сидом. Дядя Альберт без устали сыпал цитатами из Библии, а тетя Грейс без передышки бранилась. Затем она отправила Мирри на ту ужасную работу в приют, где единственными экскурсиями были походы в церковь по воскресеньям, а оттуда Мирри прямиком отправлялась обедать и пить чай к тете Грейс и дяде Альберту, после чего дядя Альберт отвозил ее обратно в приют. Кончились походы в кино, встречи с Хильдой и Сидом. Даже думать об этом было непереносимо, поэтому Мирри и старалась не вспоминать о тех днях.