Артур Конан Дойл - Записки о Шерлоке Холмсе

— Вот оно что! — сказал Холмс, выпуская сизые кольца дыма. — И все эти вещи вы выудили в пруду?

— Нет. Они плавали у самого берега, их нашел сторож парка. Родственники леди Сент-Саймон опознали и платье и все остальное. По-моему, если там была одежда, то где-нибудь поблизости найдется и тело.

— Если исходить из этой остроумной теории, тело каждого человека должно быть найдено рядом с его платяным шкафом. Так чего же вы надеетесь добиться с помощью вещей леди Сент-Саймон, хотел бы я знать?

— Какой-нибудь улики, доказывающей, что в ее исчезновении замешана Флора Миллар.

— Боюсь, это будет нелегко.

— Боитесь? — с горечью вскричал Лестрейд. — А я, Холмс, боюсь, что вы совсем оторвались от жизни с вашими вечными выводами и умозаключениями. За несколько минут вы сделали две грубые ошибки. Это платье, несомненно, уличает мисс Флору Миллар.

— Каким же образом?

— В платье есть карман. В кармане нашлась записная книжка. А в книжке — записка. Вот она. — Он бросил записку на стол. — Слушайте, что здесь написано: «Увидимся, когда все будет готово. Выходите немедленно. Ф. X. М.». Я так и думал, что Флора Миллар под каким-нибудь предлогом выманила леди Сент-Саймон из дому и — разумеется, вместе с сообщниками — является виновницей ее исчезновения. И вот налицо записка — записка с ее инициалами, которую она, несомненно, сунула леди Сент-Саймон у дверей дома, чтобы завлечь ее в свои сети.

— Отлично, Лестрейд, — со смехом сказал Холмс. — Право же, вы очень ловко все это придумали. Покажите-ка записку.

Он небрежно взял в руки бумажку, но равнодушное выражение его лица вдруг изменилось.

— Да, это действительно очень важно! — вскричал он.

— Ага! Теперь убедились?

— Чревычайно важно! Сердечно поздравляю вас, Лестрейд.

Торжествующий Лестрейд вскочил и наклонился над запиской.

— Что это? — изумился он. — Ведь вы рассматриваете обратную сторону.

— Нет, я смотрю именно туда, куда нужно.

— Да вы с ума сошли. Переверните бумажку. Записка-то ведь написана карандашом на обороте!

— Зато здесь я вижу отрывок счета гостиницы, который глубоко интересует меня.

— Ничего в нем нет особенного! Я видел его раньше вас: «Окт. 4-го. Комната — 8 шил. Завтрак — 2 шил. 6 пенс. Коктейль — 1 шил. Обед — 2 шил. 6 пенс. Стакан хереса — 8 пенс». Вот и все. Не вижу ничего интересного.

— Ну конечно, не видите. А между тем это имеет большое значение. Что касается записки, она тоже имеет значение — во всяком случае, ее Инициалы. Так что я еще раз поздравляю вас, Лестрейд.

— Ну, хватит терять время! — сказал тот, поднимаясь с места. — Я, знаете ли, считаю, что надо работать, а не сидеть у камина и разводить разные теории. До свиданья, мистер Холмс. Посмотрим, кто первый доберется до сути этого дела.

Он собрал свои пожитки, засунул их в саквояж и направился к двери.

— Только одно замечание, Лестрейд, — медленно произнес Холмс, обращаясь к спине своего уходящего соперника. — Я могу вам сказать разгадку вашего дела. Леди Сент-Саймон — миф. Ее нет и никогда не было в природе.

Лестрейд обернулся и с грустью взглянул на моего друга. Потом он посмотрел на меня, трижды постучал пальцем по лбу, многозначительно покачал головой и поспешно вышел.

Как только за ним закрылась дверь, Холмс встал и надел пальто.

— В том, что сказал этот субъект, есть доля истины, — заметил он. — Нельзя все время сидеть дома, надо работать. Поэтому, Уотсон, я должен ненадолго оставить вас наедине с вашими газетами.

Шерлок Холмс покинул меня в половине шестого, но я не успел побыть в одиночестве, потому что меньше чем через час к нам явился посыльный из гастрономического магазина с большущей коробкой. С помощью мальчика, пришедшего с ним вместе, он распаковал ее, и, к моему великому удивлению, на скромном обеденном столе нашей квартирки появился роскошный холодный ужин. Здесь была парочка холодных вальдшнепов, фазан, паштет из гусиной печенки и несколько пыльных, покрытых паутиной бутылок старого вина. Расставив все эти лакомые блюда, оба посетителя исчезли подобно духам из «Тысячи и одной ночи», успев сказать только, что заказчик указал этот адрес и что за все уплачено.

Около девяти в комнату бодрыми шагами вошел Холмс. Лицо его было серьезно, но в глазах блестел огонек, сразу сказавший мне, что он не обманулся в своих догадках.

— А, ужин уже на столе! — сказал он, потирая руки.

— Вы, значит, ждете гостей? Они накрыли на пять персон.

— Да, думаю, что к нам может кое-кто зайти, — ответил он. — Я удивлен, что лорда Сент-Саймона еще нет… Ага! Кажется, я слышу на лестнице его шаги.

Он не ошибся. В комнату быстро вошел наш утренний посетитель, еще сильнее прежнего размахивая шнурком от лорнета. Его всегда спокойное лицо выражало сильнейшее смятение.

— Стало быть, мой посыльный застал вас дома? — спросил Холмс.

— Да, но, признаюсь, содержание письма поразило меня сверх всякой меры. Есть ли у вас доказательства того, что вы мне сообщили?

— Есть, и самые веские.

Лорд Сент-Саймон опустился в кресло и провел рукой по лбу.

— Что скажет герцог! — прошептал он. — Что он скажет, когда услышит об унижении, которому подвергся один из членов его семьи!

— Но ведь это чистейшая случайность. Я никак не могу согласиться, чтобы в этом было что-либо унизительное.

— Ах, вы смотрите на такие вещи с другой точки зрения!

— Я решительно не вижу тут ничьей вины. Мне кажется, эта дама просто не могла поступить иначе. Конечно, она действовала чересчур резко, но ведь у нее нет матери, и ей не с кем было посоветоваться в талую критическую минуту.

— Это было оскорбление, сэр, публичное оскорбление! — сказал лорд Сент-Саймон, барабаня пальцами по столу.

— Однако вы должны принять в расчет то исключительное положение, в котором оказалась бедная молодая девушка.

— Я не собираюсь принимать в расчет что бы то ни было. Со мной поступили бесчестно. Я просто вне себя.

— Кажется, звонят, — заметил Холмс. — Да, я слышу, шаги на площадке… Что ж, если я не в силах убедить вас, лорд Сент-Саймон, более снисходительно отнестись ко всему случившемуся, то, может быть, это скорее удастся адвокату, которого я пригласил.

Холмс распахнул дверь и впустил в комнату даму и господина.

— Лорд Сент-Саймон, — сказал, он, — позвольте представить вам мистера и миссис Фрэнсис Хей Маултон. С миссис Маултон вы, кажется, уже знакомы.

При виде новых посетителей наш клиент вскочил с места. Он стоял выпрямившись, опустив глаза, заложив руки за борт сюртука, — воплощение оскорбленного достоинства. Дама подбежала к нему и протянула руку, но он упорно не поднимал глаз. Так было, пожалуй, лучше для него, если он хотел остаться непреклонным: такая мольба выражалась на ее лице, что вряд ли кто-нибудь мог бы устоять перед нею.