Агата Кристи - Хлопоты в Польенсе

— Что ж, давайте проясним ситуацию. Женщина, я полагаю?

— Он говорил вам о ней?

— Я догадался.

Слова неудержимым потоком хлынули из миссис Честер. Девица чудовищна. Пьет, сквернословит и носит на себе так мало одежды, что не всякий эту одежду разглядит. Еще у нее есть сестра, которая живет здесь же, а у той — муж художник и датчанин. Общество, в котором они вращаются, не менее ужасно. Половина из них живет друг с другом, не состоя в браке. Бэзил совершенно переменился. Он всегда был таким тихим, спокойным мальчиком… Интересовался серьезными вещами… Думал заняться археологией…

— Вот! — заметил мистер Паркер Пайн. — А природа этого не терпит.

— То есть?

— Для молодого человека противоестественно интересоваться серьезными вещами. Он должен интересоваться девушками, Причем как можно в большем количестве и наиболее ужасными.

— Умоляю вас, не шутите так, мистер Паркер Пайн.

— Я абсолютно серьезен. Кстати, не та ли эта девушка, что была с вами вчера за чаем?

Мистер Паркер Пайн отлично ее помнил: серые фланелевые брюки, алый платок, небрежно завязанный узлом между лопатками, ярко-красная помада… Еще он помнил, что чаю она предпочла коктейль.

— Так вы ее видели? Чудовище, не правда ли? Раньше Бэзил восхищался совершенно другими девушками.

— Вам не кажется, что вы оставляли ему не слишком много возможностей восхищаться девушками?

— Я?

— Ему слишком нравилось ваше общество! Скверно… Однако, думаю, все обойдется, если только вы не будете торопить события.

— Вы не понимаете! Он хочет жениться на этой… Бетти Грегг! Они уже помолвлены.

— Дело зашло так далеко?

— Да. Мистер Паркер Пайн, вы обязаны что-то сделать. Предотвратить эту ужасную женитьбу. Эта девица разрушит моему мальчику всю жизнь.

— Жизнь человека может разрушить только он сам — и никто другой.

— Жизнь Бэзила можно разрушить! — уверенно заявила миссис Честер.

— Бэзил меня не беспокоит, — заметил мистер Паркер Пайн.

— Вас что же, беспокоит эта девица?

— Нет, миссис Честер, вы. Точнее, личность, которую вы в себе губите.

Миссис Честер взглянула на него с некоторым недоумением.

— Что есть жизнь между двадцатью и сорока годами? — вопросил мистер Паркер Пайн. — Темница, сотканная из межличностных эмоциональных связей! Так есть и так должно быть. Это жизнь. Но позже.., позже она вступает в новое качество. Вы можете размышлять, наблюдать ее со стороны, узнавать кое-что новое о людях и почти всю правду о себе. Жизнь становится настоящей, она обретает смысл. Вы видите ее в целом — не как отдельный эпизод, в котором вы задействованы как актер на сцене. Ни один мужчина и ни одна женщина не может считать себя совершенно самой собой до сорока пяти. Только тогда индивидуальность получает шанс проявиться.

— Но я была так занята Бэзилом… Он был для меня всем.

— А не должен был быть. За это вы теперь и расплачиваетесь. Любите его сколько угодно, только не забывайте, что вы — Адела Честер, личность, а не только мать Бэзила.

— Если его жизнь будет разрушена, это разобьет мне сердце, — возразила мать Бэзила.

Мистер Паркер Пайн взглянул на ее тонкое лицо, на печально опущенные уголки губ… Она все еще была привлекательной женщиной. Он не хотел, чтобы она страдала.

— Что ж, я посмотрю, что можно сделать, — сказал он и отправился разыскивать Бэзила.

Тот, казалось, давно уже мечтал поговорить с Паркером Пайном и принялся с жаром отстаивать свои позиции.

— Все это чертовски неприятно. С матерью говорить без толку. Предрассудки, ограниченность. Если бы только она от этого избавилась, то увидела бы, какая Бетти замечательная и…

— А что сама Бетти? Бэзил вздохнул.

— Черт! С ней тоже нелегко. Если бы она хоть чуточку уступила — я имею в виду, хоть день не красила губы… Может, в этом все дело. Но такое чувство, что при матери она просто из кожи вон лезет, чтобы выглядеть еще — ну.., современней, что ли…

Мистер Паркер Пайн улыбнулся.

— Мать и Бетти — самые дорогие для меня люди! — раздраженно продолжал Бэзил. — Кажется, могли бы и поладить.

— В жизни не все идет так, как нам того хочется, молодой человек, — заметил мистер Паркер Панн.

— Вот если бы мы сейчас пошли к Бетти и вы поговорили бы с ней обо всем этом?

Мистер Паркер Пайн с готовностью принял приглашение.

Бетти с сестрой и ее мужем жили в небольшом ветхом строении чуть в стороне от моря. Их быт радовал простотой. Обстановка состояла из стола, кроватей и трех стульев. Встроенный в стену буфет, помимо самой необходимой посуды, был пуст.

Ганс оказался беспокойным молодым человеком с огромной копной непослушных светлых волос. Он изъяснялся на ломаном английском, делал это с невероятной скоростью и при этом неутомимо расхаживал по комнате. Стелла, его жена, была маленькой и милой. У Бетти Грегг оказались рыжие волосы, веснушки и озорные глаза. Мистер Паркер Пайн отметил, что накрашена она куда меньше, чем это было вчера в “Пино д'Оро”.

Она подала ему коктейль и подмигнула.

— Вас тоже втянули в эту заварушку?

Мистер Паркер Пайн кивнул.

— И на чьей же вы стороне, господин судья? Молодых влюбленных или непримиримой леди?

— А можно задать вам один вопрос?

— Конечно.

— Много ли такта вы проявляете в этой истории?

— И не думала проявлять, — честно призналась мисс Грегг. — Как только я вижу эту дамочку, мне тут же хочется делать ей все назло.

Оглянувшись, она убедилась, что Бэзил находится вне пределов слышимости, и продолжила:

— Она меня просто бесит. Не отпускает Бэзила ни на шаг от своей юбки, а ему сколько лет-то уже! Мужчина, который позволяет так с собой обращаться, должен быть полным идиотом. А Бэзил вовсе не идиот. Просто она злоупотребляет своим положением.

— Ну, не так уж это и плохо. Не совсем, как говорится, в духе времени, но и только.

Бетти Грегг неожиданно подмигнула.

— Что-то вроде того, как прячут на чердак чиппендейловские [4] Имеется в виду стиль мебели XVIII века, характеризующийся обилием декоративных деталей и тонкой резьбой (по имени краснодеревщика Томаса Чиппендейла, 1718—1779). кресла, когда в моду входят викторианские? [5] Имеется в виду тяжелая массивная мебель с богатой резьбой и дорогой обивкой, вошедшая в моду в эпоху правления королевы Виктории (1837—1901). А потом стаскивают их вниз и говорят: «Ну разве они не прекрасны?»

— Что-то в таком духе.

Бетти Грегг задумалась.

— Может, вы и правы. Буду с вами откровенной. Бэзил сам во всем виноват. Видели бы вы, как он боялся, что я произведу плохое впечатление на его обожаемую матушку. Меня это просто из себя выводило. Подозреваю, надави она на него посильнее, он бы тотчас же меня бросил.