Агата Кристи - Сверкающий цианид

— Что их сближало?

— Розмари интересовалась политикой.

— Да. Заинтересовалась, когда познакомилась с ними в Швейцарии. Прежде политика занимала ее, как прошлогодний снег.

— Думаю, Стефан Фаррадей приохотил ее. Он обычно давал ей памфлеты и всякую всячину.

Джордж спросил:

— А что Сандра Фаррадей думала об этом?

— О чем?

— О том, что ее муж снабжал Розмари памфлетами? Ирис почувствовала себя неловко:

— Не знаю. Джордж промолвил:

— Она очень сдержанная женщина. Холодна как лед. Но, говорят, без ума от Фаррадея. Такая женщина не потерпит соперницу.

— Вероятно.

— С Розмари у нее были хорошие отношения?

Ирис медленно сказала:

— Не думаю. Розмари подшучивала над Сандрой. Говорила, что женщина, напичканная политикой, похожа на чучело, вроде детской лошадки. И знаешь, Сандра действительно смахивает на лошадь. Розмари часто повторяла: «Ей бы следовало поубавить спеси».

Джордж хмыкнул. Спросил:

— По-прежнему встречаешься с Антони Брауном?

— Довольно часто, — холодно ответила Ирис, но Джордж не стал повторять своих предостережений. Напротив, он, казалось, этим заинтересовался.

— Он ведь немало побродил по свету? Веселая жизнь. Он тебе об этом рассказывал?

— Нет. Он действительно много путешествовал.

— Полагаю, не бесцельно. — Видимо, так.

— Чем он занимается? — Не знаю.

— Вроде бы связан с фирмами, изготовляющими оружие?

— Он никогда об этом не рассказывал.

— Ну что ж, не говори ему, что я спрашивал. Просто полюбопытствовал. Прошлой осенью он частенько захаживал к Дьюсбери — к председателю Юнайтед Армз Компани… Розмари довольно часто виделась с Антони, не так ли?

— Да… да, виделась.

— Но она не очень хорошо знала его — обычное мимолетное знакомство. Он часто приглашал ее в дансинги, да?

— Да.

— Знаешь, я был изрядно удивлен, что она пригласила его на день рождения. Я не понимал: неужели она так хорошо знает его?

Ирис тихо заметила:

— Он очень хорошо танцует.

— Да… да, разумеется.

В голове Ирис замелькали непрошенные видения. Круглый стол в «Люксембурге», притушенные огни, цветы. Непрекращающееся дребезжание джаза. Вокруг стола семеро — она сама, Антони Браун, Розмари, Стефан Фаррадей, Руфь Лессинг, Джордж и справа от него жена Стефана Фаррадея — леди Александра Фаррадей, с бесцветными прямыми волосами, глубоко очерченными ноздрями, надменным, хорошо поставленным голосом. Такая веселая компания подобралась — или нет?

И посреди вечера Розмари… нет, нет, лучше не думать об этом. Лучше припомнить, как она сама сидит подле Тони — в этот вечер она впервые увидела его во плоти. До этого существовало лишь имя, тень, маячившая в холле или помогающая Розмари спуститься к поджидающему у подъезда такси.

Тони…

Ирис очнулась. Джордж повторил вопрос.

— Странно, что он вскоре после этого куда-то исчез. Куда он уехал, ты не знаешь?

Она неопределенно ответила:

— На Цейлон, думаю, или в Индию…

— И он больше не вспоминал о том вечере?

Ирис вспылила:

— С чего бы? Зачем нам об этом разговаривать?

Джордж покраснел.

— Нет, нет, разумеется. Извини. Кстати, пригласи Брауна с нами пообедать. Мне бы хотелось с ним встретиться.

Ирис обрадовалась. Джордж явно исправлялся.

Приглашение было подобающим образом вручено и принято, но в последний момент дела заставили Антони уехать на север, и он не смог прийти.

Как-то в конце июля Джордж поверг в изумление Ирис и Люциллу, сообщив им, что он купил загородный дом.

— Купил дом? — не поверила Ирис. — А я думала, мы снимем на два месяца дом в Горинге.

— Не лучше ли иметь свой собственный, а? Круглый год можем проводить там уик-энды.

— Где это? У реки?

— Не совсем. Но не в этом дело. Суссекс. Мерлингхем. Литтл Прайерз называется. Двенадцать акров — маленький домик в стиле Георга.

— Как же ты купил, а мы даже не видели?

— Представилась возможность. Его только что пустили в продажу. И я цап-царап.

Миссис Дрейк сказала:

— Видимо, предстоит колоссальная работа, надо будет все отремонтировать.

Джордж ответил не задумываясь:

— О, не стоит беспокоиться. Этим займется Руфь. Упоминание о Руфи Лессинг, многоопытном секретаре Джорджа, было воспринято торжественным молчанием. Руфь пользовалась большим влиянием — практически она была членом семьи. Привлекательная, пунктуальная во всем, она сочетала колоссальную работоспособность с врожденной тактичностью… Розмари постоянно твердила:

— Пусть этим займется Руфь. На нее можно полностью положиться. Поручим это Руфи.

Любое затруднение всякий раз улаживалось многоопытными руками мисс Лессинг. Улыбающаяся, ненавязчивая, она преодолевала любые препятствия. Поговаривали, что конторой управляет не столько Джордж, сколько она. Он полностью ей доверял и каждый раз полагался на ее суждение. Казалось, у нее не было ни собственных нужд, ни собственных желаний.

И тем не менее замечание Джорджа вызвало раздражение Люциллы.

— Дорогой Джордж, я нисколько не сомневаюсь в способности мисс Лессинг, но лишь хотела бы заметить, что женщины нашей семьи могли бы по своему вкусу подобрать расцветку собственной гостиной! Следовало бы спросить совета у Ирис. О себе я не говорю. Я не в счет. Но Ирис может обидеться.

Это замечание озадачило Джорджа.

— Я хотел преподнести вам сюрприз.

Люцилла улыбнулась.

— Какой вы еще ребенок, Джордж.

Вмешалась Ирис:

— Расцветка меня нисколько не волнует. Руфь великолепно все сделает. Вкус у нее отменный. А что мы будем там делать? Полагаю, там есть корт.

— Да, а в шести милях площадка для гольфа, и всего лишь около четырнадцати миль от моря. Более того, у нас там будут соседи. Думаю, знакомые никогда не помешают.

— Какие соседи? — неприязненно спросила Ирис. Джордж не смог посмотреть ей в глаза.

— Фаррадеи, — сказал он. — Они живут примерно в полутора милях сразу за парком.

Ирис опешила. Но тут же ей пришло в голову, что вся эта тщательно продуманная операция по приобретению и оборудованию загородного дома служила прикрытием одной-единственной цели — установить со Стефаном и Сандрой более близкие отношения. Когда дачные усадьбы примыкают друг к другу, между соседями волей-неволей завязываются контакты. Как он точно все предусмотрел! Для чего? Какая мысль терзает его? Стоит ли выбрасывать столько денег ради достижения какой-то необъяснимой цели?

Подозрение, что Розмари и Стефан имели более чем дружеские отношения? Странное проявление посмертной ревности? Она не находила объяснений.

Чего Джордж добивается от Фаррадеев? К чему эти непонятные вопросы, которыми он донимает ее? Что за чудачество?

Этот странный, затуманенный взгляд по вечерам! Люцилла объясняла его слишком большим количеством портвейна. Ох уж эта Люцилла!