Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках

«Типичная телка, – начал классифицировать Роджер. – Склонность к слезам – бесконечная; страстность – пять процентов; способность к хладнокровному убийству – минус миллион. Исключаем миссис Бэррингтон–Брейбрук из числа подозреваемых. Зачем терять работу?» А вслух сказал:

– Прошу извинить, миссис Бэррингтон–Брейбрук, мне страшно необходим адрес человека, который жил в этой квартире четырнадцать лет назад, его фамилия – Смит. Так вот, не могли бы вы как–то помочь мне выйти на след этого Смита и просветить меня насчет места его нынешнего обитания?

– Ах, нет, – огорчилась миссис Бэррингтон–Брейбрук, – кажется, я никогда о нем не слыхала. Но послушайте, вы, видно, американец?

– В точку попали, – подтвердил Роджер.

– Из Бостона, я полагаю? Ну разве не интересно! Не могу вам сказать, как я рада услышать в этом доме настоящую американскую речь, да и поговорить спокойно, вместо того чтобы вечно притворяться, что говоришь, как эти англичане. Послушайте, вы должны остаться и выпить со мной чашку чаю, мистер… да послушайте, вы, кажется, не назвались…

– Джоунс. Очень сожалею, мэм. Остаться не могу. Я выслеживаю этого Смита и должен добраться до него прежде, чем он смоется. Буду здорово рад как–нибудь в другой раз забежать к вам на чаек. – Мистер Шерингэм торопливо ретировался, подозревая, что спутал бостонский диалект с чикагским. Это подозрение подтверждалось озадаченным выражением коровьих глаз миссис Бэррингтон–Брейбрук.

«Чувство юмора – ноль, – продолжил Роджер свой анализ на лестнице, доверчивость – сто процентов; заокеанское происхождение подтверждено; предполагаемый опыт участия в музыкальном ревю – высокая степень вероятности; интересы – никаких; увлечения – никаких; ума – ни малейшего. Так–так–так. Теперь к мисс Деламер. Тут, пожалуй, надо действовать более тонко. Итак, поехали: я – сама утонченность».

Его представление об утонченности выразилось в том, что, когда мисс Деламер собственноручно открыла ему дверь, он проговорил следующее:

– Мисс Эвадин Деламер? Здравствуйте! Мое имя – Уинтерботтом. Дик говорил мне, что если я когда–нибудь окажусь в этих краях, то должен зайти к вам и передать от него привет.

Как ни странно, это сработало.

– Правда? – приятно удивилась мисс Деламер. – Как это мило. Входите.

И Роджер вошел.

– Боюсь только, у меня беспорядок в гостиной, – жеманно бросила мисс Деламер через хрупкое плечико.

– Обожаю беспорядок, – успокоил Роджер.

На самом деле гостиная оказалась необыкновенно опрятной. Можно было заметить только один признак беспорядка: на кушетке лежало шитье мисс Деламер, представлявшее собой, на взгляд Роджера, предмет интимного характера. С ахами и охами мисс Деламер кинулась к кушетке, смущенно запихала нежную ткань под подушку и испортила весь эффект, сообщив:

– Я все, ну решительно все шью себе сама.

– Неужели? – удивился Роджер от всего сердца. – Поразительно. Я, например, ничего подобного не умею.

– Ну так вы же мужчина, – потупилась мисс Деламер.

– У меня на этот счет сведения достоверные, – осторожно заметил Роджер.

Мисс Деламер на мгновение смешалась, а потом на него вновь обрушился поток восклицаний.

– Ах, да садитесь же, мистер Уинтерботтом. Я так бестолкова! Вечно все забываю. Сама уселась, а вам и не предложила. Конечно, многие сейчас садятся без всякого приглашения, правда? Но я вижу, вы не так воспитаны. Я виновата! Господи, как интересно, что вы знаете Дика. Я не виделась с ним целый век. Как он?

– О, все так же, – отозвался Роджер, придвигая стул.

– Ах, на этот не садитесь. Боюсь, эти стулья ужасно ненадежны. Вот сюда, здесь еще много места. – И она похлопала ладошкой по кушетке подле себя.

– Благодарю вас, – послушался Роджер. – Но помилуйте, вы ведь, кажется, шили? Прошу вас, продолжайте.

– Ах, как я могу, в вашем присутствии, – проворковала мисс Деламер, украдкой взглянув на него.

– А почему нет?

– Но как же, мы же, в общем, друг друга не знаем. К тому ж вы мужчина!

– А что, какая–нибудь цыганка предостерегала вас от незнакомых мужчин?

После недолгой веселой перепалки она опять взялась за шитье и теперь, когда приличие было соблюдено, уже не смущалась.

Но искоса они с Роджером внимательно изучали друг друга.

Перед Роджером было создание необыкновенно миниатюрное, пожалуй, самая крошечная женщина из всех, с какими его сводила судьба. Рост ее не превышал пяти футов, при этом она была прекрасно сложена и вполне пропорциональна; фигурка, эффектно подчеркнутая хорошо сидящим на пей черным бархатным платьем, была просто прелестна. Личико прехорошенькое, немного, впрочем, подпорченное носом, который был великоват и лишал ее лицо совершенства, отличавшего фигуру. Глаза огромные, карие, бархатистые, волосы – иссиня–черные; хуже обстояло дело с цветом лица, Желтовато–бледным. Говорила она с легким акцентом кокни, и по морщинкам у глаз и на шее Роджер дал ей года тридцать четыре, хотя в общем–то она выглядела моложе.

– Надеюсь, вы не сочтете за дерзость, – сказал Роджер, прекрасно понимая, что лучший способ угодить этой крошке – поговорить о ее внешности, держась, разумеется, в рамках комплиментов, – если я скажу, что в жизни не видел такой маленькой ножки?

– Смею думать, что так, – произнесла мисс Деламер не без самодовольства. – У меня туфли второй размер, в Лондоне – мне известно – я такая одна. Приходится заказывать обувь в Париже.

– Охотно верю. А позвольте узнать, какого размера ваши перчатки?

– Четвертого.

– Поразительно! Вы должны позволить мне прислать вам пару, в знак уважения.

– Вряд ли вы сумеете их отыскать. Редкий магазин в Лондоне может предложить перчатки такого размера.

– А где вы свои покупаете?

– У Росситера, на Бонд–стрит.

Из чего Роджер заключил, что мисс Деламер, невзирая на пророчество цыганки, не прочь принять подношения от незнакомых мужчин.

– Но я же австралийка, – сказала она так, будто это все объясняло. Наверное, Дик говорил вам.

– Нет, не припоминаю. Как интересно. – Значит, вот чем объяснялся акцент: австралийцы имеют несчастье произносить слова на манер самых никудышных жителей Лондона. – И когда вы оттуда приехали?

– О, много, много лет назад. Когда мне было пятнадцать. Я, знаете ли, выступала на сцене.

– Что вы говорите? А сейчас?

– О нет. Я оставила ее вскоре после… в общем, давно.

– И чем же вы сейчас занимаетесь? – осведомился Роджер, сразу спохватившись, не бестактен ли его вопрос.

Но, судя по всему, он был вполне уместен.

– Я пищу, – с достоинством произнесла мисс Деламер.

– Вот как? Пишете? – снисходительно поинтересовался Роджер.

– Да, но не притворяйтесь, будто вы обо мне слышали, – проговорила мисс Деламер, одарив его лукавым взглядом. – Я пишу не под своим именем.