Реймонд Чандлер - Золотой дублон Брашера

Я оставил машину на улице, прошел по черным плитам к калитке и позвонил. Рядом с воротами шофер мыл «кадиллак».

Дверь открылась, и на меня, скривив губы, взглянул суровый филиппинец в белом смокинге. Я дал ему визитную карточку.

— К миссис Морни, — сказал я.

Дверь захлопнулась. Потянулось время — оно всегда тянется, когда я звоню у ворот. Струя воды разбивалась на «кадиллаке» с прохладным звоном. Шофер, худощавый коротышка в шортах и пропотевшей рубашке, был похож на жокея-переростка, и, обливая водой машину, он причмокивал губами, как конюх, чистящий коня.

Красногрудая колибри влетела в куст рядом с калиткой, покачалась немного на длинных бутонах и вдруг молниеносно исчезла, словно растаяла в воздухе.

Дверь открылась, и филиппинец сунул мне мою карточку. Я ее не взял.

— Что надо? — Голос был скрипучий, словно кто-то шел по скорлупе.

— Я хочу поговорить с миссис Морни.

— Она нет дома.

— А когда я вам карточку дал, вы этого не знали?

Он раскрыл пальцы и уронил карточку на землю. Ухмыльнулся, показав мне массу зубоврачебной работы.

— Я знать, когда она мне сказал. — И без церемонии хлопнул дверью перед моим носом.

Я поднял карточку и пошел вдоль ограды к шоферу, который лил воду на «кадиллак» и смывал грязь большой губкой. Из-за машины виднелись только покрасневшие глаза и шапка выгоревших волос. В углу рта висела погасшая сигарета.

Он бросил на меня быстрый взгляд человека, который с трудом удерживается, чтобы не сунуть нос в чужие дела. Я спросил:

— Где хозяин?

Сигарета в углу рта прыгнула. Вода по-прежнему мягко лилась на капот.

— Спроси в доме, Джек.

— Уже. Захлопнули дверь перед носом.

— Ты разбиваешь мое сердце, Джек.

— Как насчет миссис Морни?

Я держал карточку так, чтобы он мог прочесть. На этот раз это была профессиональная карточка. Он положил губку и шланг на асфальт, прошлепал по воде к воротам гаража, где висело полотенце, вытер руки. Достал из кармана спички, зажег и откинул голову, чтобы прикурить окурок, приклеенный к губам. Потом стрельнул глазами по сторонам и кивком пригласил меня пройти за машину. Я пошел за ним.

— Как насчет текущих расходов? — вежливо спросил он.

— Жидко.

— За пять я мог бы подумать.

— Не хочу, чтобы ты так напрягался.

— За десятку я буду петь, как четыре канарейки и гавайская гитара.

— Не люблю я слезливой музыки.

Он мотнул головой:

— Говори толком, Джек.

— Не хочу, чтобы ты потерял работу, сынок. Просто мне надо знать, дома ли миссис Морни. Больше доллара это не стоит.

— Не беспокойся о моей работе. Я сижу крепко.

— При Морни — или еще при ком?

— И все это за тот же доллар?

— Два.

Он оглядел меня:

— Ты не на него работаешь, верно?

— Точно.

— Врешь.

— Точно.

— Давай два доллара, — живо сказал он.

Я дал ему два доллара.

— Она в саду с приятелем, — сказал он. — Милым приятелем. Находишь себе приятеля, который не работает, и мужа, который работает, и ты устроилась.

— Ты скоро устроишься в выгребной канаве.

— Я нет. Я хитер. Знаю, как ими крутить. Всю жизнь с ними верчусь.

Он потер деньги между ладонями, сложил вдвое, потом вчетверо и сунул в кармашек для часов.

— Это было только на первое, а еще за пять…

Довольно крупный кокер-спаниель вылетел из-за «кадиллака», попрыгал по луже, мягко подскочил, ткнул меня всеми четырьмя лапами в живот, лизнул в щеку, свалился, обежал вокруг меня, уселся у моих ног и высунул язык. Я переступил через него, облокотился на машину и достал платок.

Мужской голос позвал:

— Хитклифф, ко мне. Ко мне! — На дорожке послышались шаги.

— Это Хитклифф, — сказал шофер.

— Хитклифф?

— Надо же было так собаку назвать! Осторожно — идут.

Он поднял губку и шланг и опять принялся за мойку. Я отошел в сторону. Кокер-спаниель тут же поднялся за мной, путаясь под ногами.

— Ко мне, Хитклифф! — Мужской голос прозвучал громче, и из калитки вышел мужчина.

Брюнет, высокий, черная загорелая кожа, блестящие черные глаза, сверкающие белые зубы. Узкие черные усики. И слишком длинные баки, просто слишком длинные. Белая рубашка с вышитыми на кармане инициалами, белые брюки, белые туфли, золотые часы на загорелой руке. Желтый шрам вокруг стройной загорелой шеи.

Он увидел, что собака скачет у моих ног, и ему это не понравилось.

— Ко мне, Хитклифф. Сейчас же ко мне!

Собака не двинулась, только чуть крепче прижалась к моей ноге.

— Кто вы? — спросил он.

Я достал карточку. Бронзовые пальцы взяли ее. Собака, пятясь, откатилась от машины, проскользнула мимо колес и тихо исчезла.

— Марлоу, — сказал он. — Марлоу, а? Что такое? Детектив? Что вам нужно?

— Мне нужно встретиться с миссис Морни.

Он медленно осмотрел меня с ног до головы.

— Разве вам не сказали, что ее нет дома?

— Сказали, но я не поверил. Вы мистер Морни?

— Нет.

— Это мистер Вэнниэр, — сказал за моей спиной шофер сухим, вежливым, откровенно-оскорбительным голосом. — Мистер Вэнниэр — друг семьи. Он здесь часто бывает.

Вэнниэр посмотрел мне через плечо бешеными глазами. Шофер обошел машину и вынул изо рта окурок с выражением спокойного презрения.

— Я ему сказал, что хозяина нет, мистер Вэнниэр.

— Понятно.

— Я сказал, что миссис Морни и вы в доме. Я поступил неправильно?

— Больше думай о собственных делах.

Шофер сказал:

— Черт его знает, как я сам об этом не догадался?

— Убирайся, пока я не сломал тебе шею.

Шофер спокойно посмотрел на него, потом ушел в полумрак гаража и принялся свистеть. Вэнниэр повернулся ко мне и сказал:

— Вам объяснили, что миссис Морни нет дома, но это не сработало. Так? Иными словами, эта информация не смогла вас удовлетворить.

— Если нужно искать иные слова, — ответил я, — то это так.

— Понимаю. Не могли бы вы сообщить, что заставило вас искать встречи с миссис Морни?

— Я предпочел бы объяснить это самой миссис Морни.

— Видимо, она не желает вас видеть.

Шофер сказал из-за машины:

— Присматривай за его правой, Джек. У него может быть нож.

Загорелое лицо приняло цвет сушеных водорослей. Он повернулся на каблуках и бросил мне:

— Идемте.

Он вошел в калитку и зашагал по дорожке в туннель из шиповника. За кустами был огороженный дворик с клумбами ярких цветов, с кортом, массой чудесной зелени и с маленьким бассейном, яростно сверкающим на солнце. Рядом с бассейном уголок, обставленный садовой мебелью; низкие мозаичные столики, шезлонги с длинной бахромой и с подставками для ног — и все это прикрыто огромным, как палатка, зонтом.

В одном из шезлонгов разнеженно и свободно лежала длинноногая блондинка типа барышень из варьете — ноги на скамейке, у локтя высокий запотевший стакан, рядом серебряное ведерко со льдом и бутылка виски. Она лениво смотрела, как мы идем к ней по газону. С расстояния десяти метров это был высокий класс. В трех метрах стало ясно, что смотреть на нее надо с десяти. Рот слишком велик, слишком синие глаза, слишком яркая помада, тонкие дуги бровей фантастически изогнуты и длинны, и грима на глазах много.