Марджори Эллингем - Кошелек предателя

Он принадлежал к послевоенному поколению, тому особому, которое оказалось слишком молодо для одной войны и преждевременно состарилось к началу другой. Его поколению пришлось подбирать обломки после урагана, вызванного к жизни старшими, только для того, чтобы увидеть как их доблестный новый мир опять устало разваливается на части под напором его младших братьев. Его сверстники обходились без иллюзий, поколение с мрачным юмором, оно с детства ждало бед и было к ним готово. Однако теперь, в последнее время, так недавно, что он еще не мог к этому привыкнуть, на его эмоциональном горизонте возникло какое-то новое ощущение. Его не было долгое время, и оно появилось в его жизни на редкость поздно. До него дошло, что же это такое. Это была вера, духовная и романтическая вера. Конечно, она существовала всегда, маскировалась под какую-то отброшенную иллюзию и подсознательно накапливалась в нем в течение многих лет, подобно девочке-подростку, растущей и превращающейся во сне во взрослую девушку. Теперь эта вера полностью пробудилась, и ее можно было узнать — глубокую и нежную страсть к собственному дому, к его родной земле, к благословенной Англии, ее принципам, происхождении к его Аманде и будущим детям Аманды. Эта сила и двигала им. Этот огонь и горел в нем, сжигая постыдные преграды его невероятной слабости.

Он поглядел на человека с грязными руками. В таком случае этот профессиональный бандит должен стать путеводной нитью к затаившемуся врагу и ему, как зоологам, придется по одному волоску-ниточке воссоздать облик зверя. Боже мой, какой организации он сейчас противостоит и в какой капкан его собираются заманить?

Он сосредоточился, и его охватило отчаяние. Он совершенно беспомощен. Он так ничтожно мало знал даже о самом себе. Ну, например, кем же он был, если его достаточно изощренный и хитрый противник деялся его подкупить?

Он решил, что сможет ответить на этот последний вопрос. Объяснение казалось таким абсурдным и в то же время вероятным, что он засмеялся. Он неожиданно сделал полшага вперед, позволив яркому свету люстры упасть на его лицо.

Это имело успех. Странно, но сугубо внешнее обстоятельство подтвердило его правоту. Гость отреагировал мгновенно. Он глубоко вздохнул и его жуткие легкие громко заскрежетали.

— Кэмпион! — воскликнул он тонким голосом. — Кэмпион. Вы и есть Алберт Кэмпион.

Он пригнулся, чтобы схватить со стола свое ружье, но Лагг успел его опередить, приставил револьвер к его грязному запястью и выстрелил поверх скатерти. Удар был ужасен. Он легко мог раздробить кость, а раздавшийся звук лучше всего было бы называть яростным ревом, который сам по себе выбивает из равновесия.

Незнакомец всхлипнул, что-то с болью отдалось у него в горле и, пока Кэмпион и Лагг еще не поняли, что он делает, повернулся и бросился от них прочь, оставив на столе ружье и деньги. Он выпрыгнул в окно прямо под хлещущий ливень, а отдернувшиеся занавеси вздулись как паруса на ветру, и в комнату хлынули струи дождя.

Лагг разинул рот и застыл, глядя ему вслед. Потом обошел комнату, закрыл окно и еще через минуту с облегчением выругался.

— Что вы о нем знаете? — спросил он наконец. — Грязная шавка. Я, как только его увидел, сразу насторожился. На кого он работает?

Кэмпион почувствовал, что не в силах удержаться от хохота. Деньги и ружье, и ужасная ошибка были теми же нелепыми эпизодами ночного кошмара.

— Я думаю, что знаю, — ответил он, собравшись с духом. — Полагаю, что лишь один человек мог решить, что я — это я. Кто он такой? Мне не удалось разглядеть его лицо.

— Невелика потеря, — с мрачным юмором откликнулся Лагг. — Мне-то он известен. Интересно, кого он заложил в этот раз, сволочь такая. Да и вам он знаком. Это Уивер Би.

Он по ошибке принял отсутствующее выражение лица Кэмпиона за непонимание и поспешил ему все разъяснить, к нему вернулось прежнее беспокойство за младшего друга.

— Вы, наверное, лучше помните его брата, — торопливо добавил он. — Т. А. Уивера. Они вместе служили в армии и там их различали по этим, последним инициалам. Вы их помните. Я говорил, на кого они оба работали, когда мы их в прошлый раз исколошматили. Симайстер. Человек, которого мы звали Али Баба. Что, так и не припоминаете? Уивер Т. А. — не такой, как его брат. Он был совсем безмозглый. Его пристрелили из солдатского ружья, когда появились ребята Денвера. А потом этот гаденыш Уивер Би занялся жестянками. Он большой дока по части моторов. Уж если он во что-то влез, значит с машинами готовится крупная операция. Ну, как, это вам о чем-нибудь говорит?

Кэмпион подумал о колонне грузовиков в потаенном гараже под Лошадью. Конечно, здесь был снова замешан Пайн. Ведь именно Пайн предположил, будто он такой же мошенник и пытается силой вырвать свою долю, назвавшись Албертом Кэмпионом. Но как тогда быть с Пайном? Что значат его расспросы и его «занятная контора»? И почему он сует свой нос в дела Института?

Он посмотрел на груду денег, лежащую на столе.

— Во всяком случае, это не мелочь, — заметил он.

— Нет, не мелочь, — с неожиданным простодушием согласился Лагг. Он был очень серьезен и, насколько мог, широко раскрыл свои маленькие черные глаза. — Это мощная шайка, — начал он. — Деньги нужны, чтобы отрезать путь к отступлению. Тут до нашего появления, говорят, было что-то вроде раздачи. Местная пьянь все бутылки подчистую разобрала. Хэппи мне сказал, что ничего подобного в жизни не видел. Он решил, будто они задумали нечто грандиозное, с участием массы народа, судя по тому, какими деньгами они здесь сорили.

Он собрал находящуюся на столе груду банкнот и снова постелил скатерть.

— Грешно их выбрасывать, — назидательно проговорил он. Едва он успел запереть ящик, как перед ним возник владелец лавки. Лицо у него было испуганное, он то и дело озирался на дверь черного хода.

— Они слиняли, — сказал он на сленге, до сих пор скреплявшим их братство, а оно нуждалось в своеобразном жаргоне, — остался только один, он прячется в двух шагах от дороги. Что случилось?

— Для тебя, сынок, ничего интересного, — неуклюже отшутился Лагг. — Нас посетил один тип, и ты бы мог назвать его поведение довольно чудным, только и всего.

— Не нравится мне это, — владелец лавки был склонен видеть все в черном цвете. — Опасно как-то. Ведь в городе сейчас немало лихих парней. Я видел, как «Лили» Петикан сегодня утром прогуливался по улице.

— Лили? — Лагг был явно удивлен. — Тебе что-то страшное померещилось, — сказал он.

— Если это не Лили, значит, у него брат такой же одноглазый, — настаивал старик, — вот и подумайте.

— Ступай отсюда, — Лагг больше не шутил. Его глаза сузились от испуга.

— Ладно, у меня для вас еще кое-что имеется. Что вы на это скажете? — Он пробрался в комнату через узкий проход и показал продолговатую приходную книгу, одну из тех, какие владельцы магазинов часто используют для записей различных заказов. Она была раскрыта на последней странице, и он ткнул пальцем в нижний абзац, где нацарапал что-то своими жуткими каракулями: