Найо Марш - Маэстро, вы убийца!

— Вон валяется тряпка. Это не она?

— Возможно, сэр — она вся вымазана краской.

Аллейн заглянул за подиум.

— Ага! Вот вам ещё пища для размышлений. — Он указал на деревянную рейку с жёлобом стоявшую в углу. — Она вся покрыта вмятинами. Это — нижняя планка от мольберта. Ею, судя по всему, и забивали кинжал. Проверьте её, Бейли. Давайте-ка найдём, на чьём мольберте не хватает планки. Ага, на мольберте нашего антипода, мистера Хэчетта. Значит, убийца — мистер Хэчетт. Q.E.D. [8] Quod erat demonstrandum (лат.) — что и требовалось доказать). Жаль, что на самом деле все не так просто. Да, нашему убийце палец в рот не клади. Эх, где мои восемнадцать лет! Ладно, придётся начать со сбора показаний. Что там у вас, Бейли?

— Это вне всяких сомнений та самая тряпка, сэр. Краска на ней такая же, как на досках. Я попробую взять её на анализ, сэр.

— Хорошо. Займитесь теперь этой планкой.

Бейли обработал деревяннную планку тёмным порошком.

— Нет, — сказал он пару минут спустя. — Здесь все чисто.

— Ну, ладно. Пойдёмте, Фокс, пусть эти двое обследуют студию. Обработайте все следы ног, Бейли. Мне нечего вам подсказывать. Делайте то, что сами считаете нужным. Да, кстати, мне понадобятся фотографии участка территории вокруг окна и отпечатков шин. Если найдёте какие-нибудь ключи, попробуйте снять отпечатки с них. Когда закончите, заприте студию. Счастливого сыска!

Фокс и Аллейн вернулись в особняк.

— Ну что, Братец Лис, — спросил по дороге Аллейн. — Как поживает наш старый добрый Ярд?

— Все так же, сэр. Лодырничать некогда.

— Что за жизнь! Что ж, Фокс, пожалуй, я сначала побеседую с мисс Вальмой Сиклифф. В свете случившегося, она — ключевой свидетель.

— А как насчёт мисс Трой, сэр? — полюбопытствовал Фокс.

В темноте голос Аллейна прозвучал ровно и спокойно:

— Я уже поговорил с ней. Прямо перед вашим приездом.

— Что она за человек?

— Мне она по душе, — просто сказал Аллейн. — Осторожно, старина, здесь ступенька. Я думаю, никто не станет возражать, если мы воспользуемся боковой дверью? Ого! Смотрите-ка, Фокс.

Он остановился, держа Фокса за локоть. Занавески на ярко освещённом окне, перед которым они стояли, были широко раздвинуты. В комнате за длинным столом сидели восемь человек. У стены высилась недвижимая, как статуя, фигура констебля. Один человек — Агата Трой — говорил, остальные — слушали. Свет люстры падал прямо на лицо художницы. Губы её быстро шевелились, взгляд перемещался с одного лица на другое. Звука её голоса слышно не было, но по всему чувствовалось, что Трой встревожена. Внезапно она перестала говорить и обвела взглядом присутствующих, словно ожидала ответа. Внимание слушателей переместилось — теперь все они смотрели на худощавого молодого человека со светлой бородой. Он что-то сказал и тут же коренастая, крепко сбитая брюнетка с коротко подстриженными волосами вскочила и пылко заговорила, с разгневанным лицом. Трой вмешалась и перебила её. Остальные сидели, потупив взор, и молчали.

— Тайная вечеря, — шепнул Аллейн. — Пойдём.

Открыв боковую дверь, он прошагал по коридору до первой комнаты налево. Негромко постучал. Дверь отомкнул констебль. — Все в порядке, — негромко сказал Аллейн и прошёл в комнату. Фокс и констебль последовали за ним. Все восемь лиц вокруг стола, как по команде, повернулись к ним.

— Извините за вторжение, — сказал Аллейн, обращаясь к Трой.

— Ничего страшного, — ответила Трой. — Это мои ученики. Мы как раз беседовали — о Соне. — Она обвела взглядом сидящих за столом. — Позвольте представить вам мистера Родерика Аллейна.

— Добрый вечер, — поприветствовал Аллейн собравшихся. — Пожалуйста, оставайтесь на местах. Если вы не возражаете, то мы с инспектором Фоксом ненадолго составим вам компанию. Я должен задать вам обычные в таких случаях вопросы. Надеюсь, что это не займёт много времени. Могу я попросить ещё пару стульев?

Бейсил Пилгрим поспешно вскочил, разыскал свободный стул и поставил его во главе стола.

— Обо мне не беспокойтесь, сэр, — сказал Фокс. — Я и здесь посижу.

Он примостился на табурет возле высившегося у стены буфета. Аллейн занял место во главе стола и положил перед собой блокнот.

— Как правило, — сказал он, улыбнувшись, — мы стараемся расспрашивать свидетелей по отдельности. Однако я хочу попробовать отойти от установившейся традиции и поработать вместе со всеми вами. У меня записаны ваши имена и фамилии, но пока я не знаю — кто из вас кто. Если не возражаете, я зачитаю их вслух, а вы представитесь…

Он кинул взгляд на свои записи.

— Немного напоминает служебную перекличку, но — ничего не попишешь. Мисс Босток?

— Это я, — сказала Кэтти Босток.

— Спасибо. Мистер Пилгрим?

— Я.

— Благодарю вас. Мисс Филлида Ли?

Мисс Филлида Ли что-то промурлыкала. Малмсли сказал: «здесь», а Хэчетт — «туточки». Вальма Сиклифф только повернула голову и томно улыбнулась.

— Должен сразу предупредить, — сказал Аллейн. — У нас нет ни малейших причин сомневаться в том, что мисс Соня Глюк приняла смерть не по своей воле. Иными словами — мы уверены, что её убили.

Аудитория сразу притихла.

— Как вам уже, без сомнения, известно, убили её именно тем способом, который вы уже обсуждали и даже репетировали десять дней назад. Вот мой первый вопрос. Случалось ли кому-либо из вас обсуждать этот замысел вне стен студии? Во внеурочное время. Подумайте хорошенько. На уик-энд вы все разъехались и кто-то из вас мог вспомнить про натурщицу, необычную позу или эксперимент с кинжалом. Это чрезвычайно важно для следствия — и я прошу вас дать мне взвешенный ответ.

Аллейн выждал с минуту.

— Что ж, будем считать, что никто из вас не затрагивал данную тему, — вздохнул он.

— Одну минутку, — произнёс Седрик Малмсли, откинувшись на спинку стула.

— Да, мистер Малмсли?

— Я точно не уверен, может ли это представить для вас хоть какой-то интерес, — медленно, с расстановкой проговорил он, — но в пятницу мы с Гарсией как раз беседовали об этом в студии.

— Уже после того, как все остальные уехали в Лондон?

— О, да. Сразу после обеда я отправился в студию — мне хотелось ещё немного поработать. Гарсия был там, ковыряясь со своей глиной. Обычно он бывает полностью погружён в свою работу и из него слова не вытянешь, а тут язык у него вдруг развязался и он болтал почти битый час без умолку.

— О чем?

— Да так, — словно нехотя произнёс Малмсли. — О женщинах и всякой ерунде. Он ведь у нас просто помешан на женщинах. Настолько, что порой от этого просто воротит. — Малмсли обратился к остальным. — Вам известно, что в Лондоне он жил у Сони?

— Господи, я всегда была в этом уверена, — всплеснула руками Вальма Сиклифф.