Ольга Бэйс - Слишком острая пицца (сборник)

– А с Тернером уже разобрались? – вдруг спросил меня Дэвид.

– Еще и не начинали, – пришлось признаться мне, – сегодня в шесть у комиссара в кабинете будет некий господин Вайсман, я бы назначила его подозреваемым.

– Ты говоришь о Рафаэле Вайсмане? – уточнил Дэвид.

– Да, а что журналисты уже в курсе?

– В курсе чего? Боюсь, что мне придется тебя удивить, – серьезно произнес мой друг, – комиссару, скорее всего, уже доложили.

– Да, о чем ты?! – воскликнула я, хотя уже начала догадываться, что поговорить с этим свидетелем, или даже подозреваемым, нам вряд ли придется.

– Господина Вайсмана сегодня, буквально час назад, обнаружили мертвым в одной из камер центрального городского морга.

– Но… – я настолько растерялась, что мне не сразу удалось сформулировать свой вопрос, – как он туда попал и как его нашли?

– Скорее всего, он пришел туда собственными ногами, а нашли его обыкновенно, то есть, тогда, когда за находящимся там, в этой камере, телом, пришли родственники усопшего, чтобы забрать его оттуда и похоронить. Доктор Вайсман лежал на полу и отличался от своего недавнего пациента только тем, что был еще одет.

– Постой, значит, он умер прямо в морге?

– Да, именно так. Да ты позвони Катлеру, результаты предварительного осмотра у него уже должны быть.

Разумеется, я сразу позвонила комиссару, но он не стал мне ничего говорить по телефону, и я помчалась в управление.

– Я чувствовал, что этим кончится! – без всяких предисловий заявил Эрик, едва я появилась в его кабинете.

– Как все произошло? Это убийство? – вопросы были не самые удачные, но мысли мои не успевали отбиться от чувств и ощущений.

– Он умер от сердечного приступа, – мрачно объяснил комиссар, – сердце у него, как говорит доктор, пошаливало, ну и очнуться в таком месте!

– Что значит – очнуться? – не поняла я.

– Он был пьян, безобразно, до невменяемости! – в голосе Эрика Катлера преобладала досада, – ну, объясните мне, коллега, какого черта его понесло в морг? Что он там забыл?!

– Он ведь заведовал медицинской экспертной группой, – напомнила я.

– Да, – подтвердил комиссар, -был специалистом по идентификации.

– Значит, у него могли быть ключи, ведь так?

– Понятно, что он не взламывал замок, но зачем он туда пошел? Почему не домой? Или еще в какое-нибудь понятное место?!

– Боюсь, комиссар, нам не у кого пока спросить, – невесело заметила я, – да и планы наши относительно расследования гибели Тернера придется пересмотреть. Причем, тот факт, что Вайсман мертв, ничего не доказывает, даже не снимает с покойного подозрений…

– Вот именно! У меня от этого дела и раньше мозги кипели, а сейчас? – совершенно понятно, что обстоятельства смерти этого господина расследовать придется тоже мне.

– Нам, – не удержалась я от улыбки, – поскольку между делом номер один и делом номер два есть связь, по крайней мере, на уровне сбора информации.

– Это, конечно, утешает, – Эрик Катлер попытался улыбнуться, но маска озабоченности не хотела расставаться с его лицом, – так с чего теперь начнем, коллега?

– Попробую еще раз навестить вдову Тернера, – ответила я, – зачем-то же приходил к ней Вайсман, а вдруг она мне сообщит что-то полезное?

– Да, вы так и не поделились своим впечатлением от встречи с этой дамой, – вдруг вспомнил комиссар.

– Она мне понравилась, – честно ответила я, – но это не значит, что она была со мной откровенна, скорее даже наоборот. Поэтому особых надежд на наш с ней будущий разговор я не возлагаю, и, тем не менее, почему бы не попытаться?

– Ну, этот визит я считаю все равно обязательным, если не вы, то я, или инспектор Шамир. Госпожу Тернер пришлось бы побеспокоить в любом случае. Но от вашего с ней общения пользы будет больше, я в этом уверен.

– Тогда поеду.

– Давайте, я вас подвезу, а затем поеду в морг, – предложил комиссар.

– Разумеется, не откажусь, – с удовольствием согласилась я.

Во время нашей недолгой дороги мы не стали говорить об общих проблемах, только условились, что завтра утром устроим что-то вроде небольшого совещания, возможно, с участием Дэвида, если он сможет вырваться из редакции.

Понятно, что прямо из машины я предупредила Алиссию о своем повторном вторжении, о причине мне говорить не пришлось. На тот момент уже было сообщение в теленовостях.

Дверь в особняке Тернеров мне открыла молоденькая горничная. Она провела меня в знакомую гостиную, но там я увидела не саму Алиссию, а ее мать, Барбару.

– Извините, госпожа Адамс, – произнесла она спокойно и без тени смущения, – моя дочь подойдет минут через десять, у нее доктор. Все эти события… – она не договорила, а только устало махнула рукой.

– Да, я понимаю, – как можно мягче ответила я, -вы Барбара Райнер, не так ли?

– Конечно, прошу простить мою забывчивость, просто я подумала, что не сложно догадаться, – она улыбнулась.

– И я, как видите, догадалась, просто уточнила, – ответила я улыбкой на ее улыбку, – может, вы согласитесь ответить на пару моих вопросов?

– Почему бы и нет? Вы ведь не журналист, только что я могу знать?

– Вчера в этот дом приходил господин Вайсман, вы знали об этом? – спросила я.

– Да, он приходил, я бы и не знала, поскольку сидела в библиотеке, но услышала звонок в дверь, и мне стало любопытно, кто в такое время пришел, вот я и позвонила Алиссии, она мне сказала.

– Вы были с ним знакомы?

– Немного. Познакомилась на свадьбе у дочери. Он был очень давним и очень близким другом Кевина. Меня несколько удивило, когда мой зять назвал его другом юности. Кевин был моложе Рафаэля лет на десять, а, может, и больше, но я не стала спрашивать о подробностях их отношений, не было повода.

– Но вчера вы его не видели? – уточнила я.

– Нет, разумеется, нет, – как-то уж очень категорично ответила она.

Мне это показалось странным. Можете мне и не верить, я и сама сейчас сомневаюсь, но кажется, именно в этот момент я ощутила присутствие некой тайны, это была тайна не Барбары, хотя именно ее поведение и стало источником моих сомнений. Я понимала, что корни происходящего связаны с Тернерами. И еще, хотя это уж совсем фантастика, я осознавала, что будь госпожа Тернер другим человеком, эти события развивались бы иначе. Додумать эту мысль мне тогда точно не пришлось, поскольку вскоре появилась и Алиссия, а затем горничная принесла кофе и бисквиты. Некоторое время мы вели довольно бессмысленные разговоры о странностях человеческих судеб. К вопросам по существу я вернулась лишь тогда, когда Барбара попрощалась со мной и оставила нас с Алиссией вдвоем.

– Вы ведь знаете, что случилось с господином Вайсманом? – вопрос был необходим, хотя ответ на него был очевиден.