Пьер Сувестр - Пустой гроб

— Еще раз повторяю, любезнейший, — заговорил незнакомец, — сына вы получите в обмен на сто тысяч франков, разговор у нас мужской, и давайте называть вещи своими именами. Господин Перрон, согласившись принять меня, вы согласились принять шантажиста… Сейчас я вас шантажирую — услуга за услугу… Согласны заплатить сто тысяч франков — получите сына, откажетесь — я убью его… Все просто, ясно и обсуждению не подлежит. На размышление у вас пять минут.

Когда до сознания Себастьяна Перрона дошел смысл гнусного ультиматума, ему показалось, что сердце его сейчас разорвется.

В обмен на Юбера у него требовали сто тысяч франков. Да он с радостью заплатил бы эти деньги, если бы они у него были!

К несчастью, Себастьян Перрон не был богат. Карьера далась ему собственным горбом, в полном смысле этого слова. Занимаемый им пост был почетен, влиятелен, но, как и большинству государственных служащих, платили ему немного.

Судья вел весьма скромный образ жизни, однако жалованье расходовал почти целиком; он рассчитывал на правительственную пенсию и на старость ничего не откладывал.

Сумма в сто тысяч франков была для него огромна, и достать такие деньги ему было негде.

Господи! К кому обратиться с такой просьбой? Как получить взаймы целых сто тысяч? Что делать?

Судья, не раз занимавшийся делами о вымогательстве, на себе ощутил демоническую, инфернальную власть, какую обретают мошенники над людьми порядочными.

Отказаться платить — значит, приговорить к смерти собственного сына. Связать себя обещанием? Но можно ли обещать невозможное?

Мысленно Себастьян Перрон перебрал всех своих знакомых, всех, с кем сталкивали его дела и кто мог бы ссудить ему нужную сумму.

Кто из них мог бы дать ему денег?

Как сквозь сон донеслись до него слова:

— Три минуты уже прошли… Осталось две.

Себастьян Перрон был на грани обморока.

— Какая гнусность, — лепетал он, — и все же я должен…

Решение пришло внезапно.

— Будь по-вашему, — сказал судья, — когда речь идет о жизни ребенка, колебания неуместны… Я заплачу вам сто тысяч франков, но заплачу при одном условии.

Шантажист недоверчиво покачал головой:

— Не знаю, смогу ли я принять его, сударь…

— Сможете, — прервал его судья. — Слушайте меня внимательно. Я заплачу вам сто тысяч франков при следующем условии: вы сами укажите место, где я должен буду передать деньги. Вы сами изберете место, следовательно, сможете принять необходимые меры предосторожности; туда вы доставите моего сына. Как вы справедливо заметили — услуга за услугу, я передам вам деньги, вы мне — ребенка. Произведем обмен из рук в руки.

Не дав ему договорить, шантажист усмехнулся.

— Вы правы, — сказал он, — и претензии ваши справедливы. Оба мы — деловые люди, и раз вы согласны с моими требованиями, я приму ваше условие. Когда вы сможете расплатиться?

Прикинув что-то в уме, Себастьян Перрон ответил:

— Пожалуй, дня через четыре…

Шантажист в очередной раз отвесил ему поклон.

— Великолепно, — сказал он, — ровно через четыре дня держите деньги наготове, я извещу вас. — А теперь, дорогой мой, — добавил он, вставая, — пора прощаться. Больше нам нечего сказать друг другу. Будьте так любезны, прошу вас — мне нужны ваши запястья и ваши лодыжки.

Себастьян Перрон явно ничего не понимал. Лицо его выражало полнейшее недоумение.

— Послушайте, господин судья, — пояснил шантажист, — думаю, вы человек умный и поймете, что, расставаясь с вами, я вынужден принять кое-какие меры предосторожности. Я вам, конечно, доверяю, но слишком уж велико будет искушение: боюсь, не заручись я вашим молчанием, не успею я выйти отсюда, как вся охрана Дворца бросится за мной в погоню… А мне этого очень бы не хотелось. Поэтому сначала я вставлю вам кляп, а потом свяжу руки и ноги.

Себастьян Перрон хотел было воспротивиться, но шантажист дал ему понять, что решение его бесповоротно.

— Сами подумайте, — сказал он, — я не могу поступить иначе… Я постараюсь сделать так, — добавил он, — чтобы вы не выглядели смешным и не сгорели бы со стыда: никто не увидит вас связанным и с кляпом во рту. На письменном столе я оставлю вам напильник, вы сможете проявить изобретательность и освободить себя, никого не призывая на помощь. Это займет у вас с четверть часа, а я тем временем преспокойно исчезну и укроюсь в безопасном месте.

А что поделывал Жюв, пока разворачивалась эта сцена, пока несчастный судья Перрон вынужден был, волей-неволей, сделать вид, будто уступает наглым требованиям шантажиста, осмелившегося заявиться прямо к нему в кабинет, и согласен заплатить требуемую сумму — он надеялся выиграть время, предупредить полицию, устроить засаду, — так что же поделывал приятель наш Жюв?

Жюв был у себя дома, в маленькой квартирке по улице Тардье; он только что проснулся и пребывал в отличном расположении духа. По зрелом размышлении, сыщик рассудил, что накануне, проведя расследование, он полностью распутал мудреную историю, разобраться в которой поручили ему — каждый со своей стороны — Себастьян Перрон и Поль Дро.

— Теперь мне все ясно, — приговаривал сыщик, натягивая на себя одежду, — похититель ребенка — Себастьян Перрон, мое расследование доказывает это со всей очевидностью.

Одевшись, Жюв решил отправиться во Дворец правосудия и побеседовать с Себастьяном Перроном. Ровно в одиннадцать он уже шел по коридору следственного отдела.

Его встретил судебный исполнитель. Жюв поинтересовался:

— Я могу повидать господина председателя?

Судебный исполнитель отрицательно качнул головой:

— Нет, сударь, господин председатель занят, до часа он не принимает.

Настаивать Жюв не стал. Да, и как мог он догадаться, судебный исполнитель отвечал так по наущению гнусного прохвоста, который, одарив старого слугу весомыми чаевыми, поневоле сделал его своим сообщником.

— Себастьян Перрон занят, — сказал себе Жюв, ничуть не обеспокоившись, — что ж, ничего не поделаешь, погуляю часок и вернусь.

Он оставил судебному исполнителю свою визитную карточку и попросил предупредить судью.

— Куда бы мне отправиться? — раздумывал он. — Вот что, пойду-ка я в Тюильри.

Перейдя через Сену и очутившись на площади Шатле, Жюв вдруг подумал, что недурно было бы кое-что купить в соседнем универмаге.

— Перчатки мои совсем износились, — рассудил добряк Жюв. — Куплю-ка я сию необходимую часть туалета, а заодно убью время.

Жюв неторопливо вышагивал вдоль аркад по улице Риволи.

Переходя Луврскую улицу, он вздрогнул и от неожиданности застыл на месте.

В двух шагах от него остановился фиакр, дверца распахнулась и из фиакра поспешно вышел мужчина, которого Жюв сразу узнал.