Семён Клебанов - Настроение на завтра

Березняк теребил отвисшую пуговицу пиджака. Пасмурное лицо выдавало его смятение.

— Догадываюсь… С Лоскутовым схватился. Было? — в упор спросил Старбеев.

— Ты бы раньше поинтересовался. Теперь что говорить.

— Так… Значит, было. Хочешь отвести душу — говори… Только смысла не вижу. Одна нервотрепка. Когда совершим первый шаг, тогда займемся воспоминаниями. И не требуй от меня жалости. Я уважаю чувство сострадания. Это совсем другое, прекрасная черта души… Твоя телеграмма — реальный признак слабости. Об этом подумай.

Березняк молчал.

— Обиделся?

— Ведь договорились не продолжать, — подчеркнуто заметил Березняк.

— Ну и хорошо… Приготовь, пожалуйста, схему установки агрегатов. И все технические расчеты. Будем подсобку сносить.

Березняк молча поднялся со стула и, забыв про свою папку, вышел из конторки.

Старбеев уставился на папку Березняка, задумался. Все-таки Лоскутов дожимает его. «Зачем? Ведь не было личной вины Березняка. Я его сдерживал. Хотелось поменьше ошибок… Простое русское: семь раз отмерь — один отрежь, лучше не скажешь, самый веский аргумент в этом деле. Боюсь одного… Вдруг Березняк оказался в обойме легковерных служак. Такой слом не на неделю, не на месяц. Это станет привычкой, стилем. И тогда прощай Березняк, восторжествует «чего изволите?». Да и сам держись, не выпускай пары без надобности…»

В конторку вошел курчавый парень с чуть вздернутым носом. На нем была голубая спортивная куртка, застегнутая на молнию до горла.

— Здравствуйте, Павел Петрович! Я — Латышев Вадим.

— Латышев?

— Да, — не без гордости сказал Вадим.

— Сын Петра Николаевича?

— Он самый.

— Садись. Я тебя пионером знал, — сказал Старбеев. И, вглядываясь в него, стал обнаруживать сходство с отцом. — Ишь какой вымахал…

— Меня отец прислал. На переговоры.

— Переговоры?

— У вас в цехе устанавливают станки с числовым программным управлением.

— Собираемся. А ты где работаешь?

— После ПТУ направили на приборостроительный… Строгальщик. Третий разряд. Но еще в ПТУ увлекался литературой о новых станках. Дома полная папка вырезок, брошюр… Но как сказывают: судьба-индейка. У нас таких станков нет. Отец говорит: «Тебе в самую пору подружиться с «зубром». Лови случай». Вот и пришел.

— Поблагодари отца.

— Рановато. Я пока в конторке вашей сижу.

— Дотошный… С характером.

— Не в лесу рос.

— Вижу. А может, ты, как бабочка, на огонек летишь… Как бы крылышки не обжечь.

— Прощупываете?

— Ты ж не безработный. Я о твоем будущем думать обязан. А то получится по присловью: гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Ты не обижайся, Вадим. Дело интересное, перспективное. Завтрашний день.

— Разве будущее с неба валится? Его добывать надо… — Он задумался и потом радостно добавил: — Юрий Алексеевич Гагарин ведь сказал: «Поехали!» И вот — будущее. Здесь, конечно, совсем другое. Но тоже можно первому сказать: «Начали!..»

— Ты не хвастай. У отца учись. Он сделает, а потом говорит.

— Так я ж себя продвинуть должен… Буду молчать, как тюлень, вы меня побоку.

— С тобой, Вадим, не соскучишься.

— Я люблю, когда весело… Как поступить намерены? Мне своих предупредить надо.

— А вдруг свои не отпустят?

— У меня особое право.

— Особое?

— Я ж в династию иду.

— Ну молодец! — не удержался Старбеев, от души похвалил: — Записываю тебя вторым. Первая строчка пока пустая. Но, видно, на этой неделе впишем фамилию. Есть хороший человек. Пока насчет оврагов размышляет…

— Значит, все будет зависеть от первой строчки?

— Будет. Но думаю, сладите. Пиши заявление.

— Вам или в свою контору?

— В свою.

— Спасибо, Павел Петрович. Может, я что не так сказал? Так вы забудьте. И отцу — молчок.

— Шагай, династия…

За столиком в большом зале заводской столовой сидел Старбеев, помешивая ложечкой остывший чай. Временами он поглядывал на дверь.

Вчера условились, что Мягков придет сюда за час до начала второй смены: надо поговорить.

Мягков удивился, что разговор будет в столовой, а не в кабинете начальника цеха. Вроде бы факт несущественный, но Мягкова озадачил.

Вскоре появился Мягков, осмотрелся вокруг и, увидев Старбеева, подошел к нему.

Поздоровались. Мягков сел за столик.

— Слушаю вас, Павел Петрович, — сказал Мягков и тут же с ухмылкой добавил: — Или обедать будем?

— Можно и пообедать. — Старбеев подхватил ироничный тон Мягкова и ответил: — Вопрос твой понял. Почему, мол, здесь, а не в кабинете?

— Именно.

— Понимаешь, Юрий, кабинет придает разговору официальный характер. Там я начальник.

— Но я-то знаю, что вы начальник цеха.

— Ну, просто здесь нет телефонов. Никто не помешает.

— Понятно. Обед отставили.

— Может, чайку?

— Дома попил. Слушаю!

— Хочу предложить тебе новую работу…

— Разговор-то пошел кабинетный, Павел Петрович, — перебил Мягков.

— Потерпи, Юрий… Так вот, предлагаю новую работу. Ты можешь отказаться без объяснения причин. Просто говоришь: «Не хочу», и вопрос снят. Поэтому договоримся о главном. Не спеши подводить черту. Последнее слово за тобой.

— Принимаю.

Старбеев говорил спокойно, рассудительно.

— У меня было время, чтобы осмыслить основные трудности, которые возникают на пути жизни новых агрегатов в нашем цехе. Возможно, не все еще понимаю в решении этой проблемы. Но, думается, постиг главное. И это вселяет веру в успех. Знаю, с чего и как начинать. Тебе, Юрий, может показаться, что разговор в столовой — признак боязни или страха, даже какой-то скрытности моих действий. Отбрось эти мысли. Я хочу принять решение, зная, что думаешь ты. Да, да… И если окончательно отвергнешь мое предложение, считай, что не было разговора. Ну, посидели часок, побеседовали.

— Значит, первым вызываете… Я вспомнил, как в школе следил за учителем. Прежде чем вызвать кого-либо из учеников, он заглядывал в классный журнал. А я сидел на первой парте и мог определить, куда нацелен его взгляд. В начало алфавита или в конец смотрит. Моя-то буква посередке. Часто угадывал… А вы заранее предупредили. Еще вчера… Трудную задачку предложили, Павел Петрович. И шпаргалок у меня нет. К тому же вы все тонко обдумали. Доску-то из класса в столовую вынесли. И урок, выходит, не урок. И отметок не будет… Все вроде бы нормально, ничего не произошло. А ведь произошло, Павел Петрович. Случай необычный. Отметку я должен сам поставить. Вот как меня ущучили.

— Да не ущучил… Ты мой характер знаешь.

— Знаю! И все-таки почему вы решили с меня начинать?

— Помнишь, Юрий, ты однажды сказал: «Прислали меня на завод по путевке, а остаться смогу по приказу души. Так что буду ее готовить».