Найо Марш - Старые девы в опасности

— Прошу, вникай. На послевоенной мирной конференции наркобизнес, этого необузданного дитятю, отдали на попечение Лиги Наций, образовали совещательную комиссию, которая предприняла первую решительную атаку на торговцев и производителей. Интерпол вступил в дело, были созданы различные институты, и кое-какой прогресс был достигнут. Но очень незначительный. Заводы, разрушенные в Турции, заново отстраивались в Болгарии. Централизованное производство сворачивалось, чтобы прорасти сетью мелких отвратительных язв в других местах. Однако атаки не прекращались, и к 1939 году можно было уже говорить о достижениях.

— О черт! И снова вмешалась история?

— Именно, но на этот раз не столь драматически. Все-таки предварительная работа не пропала даром, были созданы все условия для успешного расследования. Конечно, вторая мировая война сделала свое дело, однако ООН не пришлось начинать с нуля, как в свое время Лиге Наций. Тем не менее ситуация во многом остается прежней, а главные заправилы по-прежнему недоступны. На таможнях полиция отлавливает плотвичку и фатально упускает акул. Фабрики снова переехали: из Болгарии в послевоенную Италию, а из Италии они, похоже, перебрались в южную Францию, в Пэйиду. Заправилы переехали вслед за ними, в частности, Баради и Оберон.

— Они такие уж крупные боссы?

— Возможно, не самые главные, но все-таки. Тут мы вступаем на зыбкую почву, столь же чреватую неожиданностями, как и дорога, по которой сейчас едем. В любом случае Оберон и Баради относятся к классу акул. Оберон, сколь ни печально, является в настоящее время английским подданным, хотя начинал он на Ближнем Востоке, где организовал чудную секту сомнительной направленности и получил полгода тюрьмы за религиозное усердие. В Англию он попал через Португалию и Египет. В Португалии во время войны он по-прежнему баловался религией и там же завязал первые знакомства среди наркодельцов. В Египте он всерьез занялся бизнесом и свел дружбу с душкой Баради. К тому времени он дважды получил огромные наследства от богатых учениц из Лиссабона — пожилые женщины переписали завещания в его пользу и вскоре после этого умерли.

— О боже!

— Вполне уместное восклицание. У Баради иная история. Он действительно был блестящим студентом, изучал медицину в Париже и довольно быстро стал известным хирургом. Одно время он даже имел доступ в придворные круги Каира и, благодаря своему таланту врачевателя и умению обворожить, завел полезные знакомства во Франции. Возможно, ты не находишь его очаровательным, но очень многие женщины думают иначе. Он спутался с большими боссами в Париже и Египте и теперь считается очень крупным торговцем. Химическая компания Приморских Альп существует на их с Обероном деньги. Вот что, благодаря объединенным усилиям Интерпола, Сюрте и Скотленд-ярда, удалось выяснить о Баради и Обероне. Согласно данной информации мне и поручено действовать.

— И теперь из-за Рики у тебя связаны руки.

— Возможно, из-за Рики руки будут связаны у них, радость моя. Теперь у нас появился предлог, чтобы заявиться на фабрику. Может быть, увезя его туда, они забили гол в свои ворота.

— Если его туда увезли, — пробормотала Трой.

— Если бы они не свернули к фабрике, то непременно нарвались бы на патрули. Конечно, не исключено, что Рики сейчас терзает монахов в монастыре, что находится там, наверху.

— Машина наверняка ехала очень быстро. Они ведь спешили. А что, если они успели проскочить патрули и тоже свернули на эту ужасную дорогу?

— Патрули на Восточном шоссе заметили бы их, и к тому же на дороге не видно свежих следов от шин.

— Никогда раньше не видела тебя за работой, — сказала Трой. — Так странно.

Рауль мягко съехал с крутого спуска, за поворотом на скале возникла лачуга, выкрашенная розовой краской. В дверях стоял крестьянин. Рауль по просьбе Аллейна обратился к нему.

— Эй, приятель! Не проезжал ли здесь кто сегодня?

— Pas un de si bete!

— Что означает «дураков, кроме нас, нет», да? — спросила Трой.

— Да.

— Не могу не согласиться.

Дальше они в молчании тряслись и мотались из стороны в сторону на виражах. Рауль запел. Небо стало совсем синим, в просветах между скал неожиданно мелькало Средиземное море, казавшееся с высоты лиловым. Трой и Аллейну пришла в голову одна и та же мысль: с каким бы удовольствием они сейчас ехали по этой дороге, несмотря на ее жутковатость, если бы рядом был Рики.

Рауль, из уважения к Трой медленно произнося слова, указал на долину, открывшуюся перед ними.

— Дорога к монастырю. Мы спускаемся.

Начался стремительный спуск. Вскоре появились крыши монастыря Богоматери Пэйиду, скромного и безмятежного, укрывшегося в гуще оливковых деревьев. Спустившись ниже, они увидели поляну, на которой стояло несколько автомобилей и расхаживали гости, приехавшие навестить затворников. За монастырем дорога еще круче пошла вниз, затем свернула и соединилась с началом асфальтированного шоссе.

— Фабрика за следующим поворотом, — сказал Рауль. — Отсюда можно увидеть главное шоссе, мсье, а дальше справа видна железная дорога и туннель, расположенный под замком Серебряной козы.

— Можем ли мы найти местечко, где нас не заметят с фабрики, и понаблюдать за шоссе?

— Да, мсье. Остановимся, не доезжая поворота.

— Отлично.

Наблюдательный пункт, выбранный Раулем, оказался приятным местом. С него открывался великолепный вид на море, а также отличный обзор главного шоссе, тянущегося среди холмов в направлении Роквиля. Рауль съехал на обочину и затормозил. Аллейн посмотрел на часы.

— Четверть пятого. Фабрика закрывается в пять. Надеюсь, Дюпон будет пунктуален. Проведем последнюю репетицию. Начнем с вас, дружище Рауль, если не возражаете. Однако не спускайте глаз с шоссе и дайте знать, когда появится полицейская машина. Итак, Рауль.

Рауль слушал, стоя боком к Аллейну и Трой. Он снял шоферскую фуражку, и его профиль на фоне пронзительной голубизны моря, воспетого Гомером, напомнил об античных героях: смуглость кожи, словно вобравшей в себя оттенки коричнево-бурой земли, иссиня-черные кудри, зачесанные за аккуратные уши, выразительный рот, игра светотени на скулах и глаза, смотревшие сосредоточенно и спокойно. «Красивая голова, — подумала Трой. — Когда этот кошмар закончится, я ее нарисую».

— …значит, сначала вы остаетесь в машине, говорил Аллейн. — Позже мне, возможно, придется послать за вами. Тогда вы придете в контору и расскажете байку следующего содержания…

Рауль невозмутимо слушал, не отрывая взгляда от шоссе. Когда Аллейн закончил, Рауль выпятил грудь и с шутливо-свирепым видом надул щеки, выражая таким образом готовность к любому повороту событий.