Констан Геру - Замок Шамбла

– Скажите, когда вы закончите ломать комедию?

Никаким способом нельзя передать изумление Клодины и братьев Бессон при этих словах, произнесенных равнодушным, презрительным тоном, в котором нельзя было ошибиться.

– Комедия! — закричала наконец старуха. — А! Ты принимаешь это за комедию! А! Ты пришла нам сказать, что больше нет надежды спасти Жака от эшафота, ты, демон, внушившая госпожам Шамбла мысль о преступлении и подбросившая им гнусную идею — подбить Жака совершить это преступление, а когда я, его мать, и они, его братья, хотим закопать тебя живьем, ты принимаешь это за комедию! Повторяю, ты не знаешь нас, Мари, иначе не пришла бы к нам так беспечно. Но раскаиваться уже поздно, комедия разыграется до конца, и любопытно будет посмотреть, какой она тебе покажется, когда ты будешь лежать в могиле.

– Пойдем, — произнес Мишель Бессон, схватив Мари за руку, — пора с тобой кончать.

Мари вырвалась и посмотрела на него, Клодину и всех братьев с выражением глубокого презрения.

– Дураки! — наконец выпалила она. — Да, дураки, раз не понимаете, что если я пришла к вам, то это значит, что я знаю, как спасти Жака.

– А где доказательства? — с живостью спросил Мишель Бессон.

– Интересы дам и мои: разве нашим трем головам не угрожает такая же опасность, как и голове Жака?

– Это правда, — прошептала Клодина. — Говори, — прибавила она.

– Надень накидку и ступай со мной. Я все тебе расскажу по дороге.

– Куда мы идем?

– К Маргарите Морен.

После минутного размышления Клодина сказала Мишелю:

– Дай-ка мне мою накидку, а там посмотрим, — и, пристально глядя на Мари Будон, добавила: — Не думай, что ускользнешь от меня. Ты видишь семерых братьев Жака: если ты обманешь меня, твоя смерть придет позже только на сутки.

Пять минут спустя Клодина вышла из хижины с Мари Будон.

Через четверть часа Клодина и Мари Будон пришли к Маргарите Морен. Ее хижина была довольно красивой и возвышалась над оградой, окруженной деревьями. Маргарита кормила кур и уток. Ее лицо, отражавшее доброту сердца и простоту честного и прямого ума, было в ту минуту серьезно и печально. Услышав шаги, она обернулась, и при виде Мари Будон и матери Жака сильно заволновалась.

– А! Это вы, Клодина? — проговорила она нетвердым голосом. — Вы пришли навестить меня. Как это мило с вашей стороны.

Потом, обратившись к Мари Будон, она сказала тоном резким и грубым:

– Здравствуйте, Мари. А вот вас я увидеть не ожидала.

Мари Будон не потрудилась даже ответить на это недружелюбное приветствие.

– Маргарита, — сказала тогда Клодина. — Пойдемте в дом, мы пришли поговорить с вами.

Маргарита бросила своим птицам все зерно, остававшееся в ее переднике, и вошла в свою хижину в сопровождении обеих женщин.

– Маргарита, — продолжала Клодина, — вы не догадываетесь о причине, которая привела меня сюда?

– Нет… нет… не догадываюсь, Клодина, — смущенно отвечала Маргарита.

– О! Вы знаете, Маргарита, эта причина вам прекрасно известна, вот почему у вас дрожит голос и вы отворачиваетесь, — сказала Клодина в сильном волнении. — Я мать Жака. Зачем я могу прийти к вам, если не затем, чтобы просить вас спасти моего сына, жизнь которого в ваших руках?

– О чем просите вы меня, Клодина? Я ведь не судья, не меня надо просить об этом. К тому же я ничего не могу сделать для Жака.

– Напротив, вы можете сделать все! — вскрикнула Клодина. — Объявите в суде, что вы ошиблись, откажитесь от того, что сказали раньше, и Жак будет спасен!

– Мне бы этого хотелось, Клодина, видит Бог, что этого хотелось бы и мне, — ответила Маргарита, сильно волнуясь. — Но я не могу и не умею лгать.

Обратившись к Мари Будон, она сказала:

– Вы это знаете, Мари, вы это знаете, потому что вы умоляли меня не говорить то, что я знала, а я не могла. Когда судьи привели меня к присяге, правда невольно срывалась с моих губ. Клодина, вы же знаете, что дело касалось моего племянника, моего бедного Арзака, который попал на галеры потому, что поддался на какие-то посулы.

– Вы ничего не хотели слушать, когда я пришла к вам по поручению дам, — возразила тогда Мари Будон. — И теперь сами видите, что произошло из-за вашего упрямства. Но вы еще можете все поправить, если послушаете эту бедную мать.

– Маргарита! О моя добрая Маргарита! — с жаром закричала Клодина. — Вы же знаете, что сердце у вас не камень. Ни я, ни мои родные не сделали вам ничего плохого. Если бы ваш муж оказался на месте Жака, я бы не колеблясь солгала, лишь бы спасти его! Подумайте, подумайте, Маргарита, что значат несколько слов, правдивых или нет, если речь идет о жизни человека? Маргарита, я на коленях прошу вас за своего сына, моего бедного Жака, который не причинил вам зла. Он вас любил, он часто говорил мне об этом. Вы же не хотите его смерти, это невозможно!

Бедная Клодина, стоя на коленях перед Маргаритой Морен, целовала ее руки.

– Клодина, Клодина! — вдруг закричала Маргарита, зарыдав. — Я не могу видеть, как вы плачете. Встаньте и утрите глаза, у меня разрывается сердце, когда я вижу ваши слезы.

– Обещайте мне спасти Жака, Маргарита!

– Хорошо, хорошо, теперь встаньте и садитесь.

Клодина села. Мари Будон сияла от радости. Но Маргарита сильно переживала, лицо ее буквально пылало от переживаний.

– Маргарита! Добрая и милая Маргарита! — повторяла Клодина, утирая слезы. — Я не знаю, как вас благодарить.

– Послушайте, Клодина! — вскрикнула Маргарита. — Я вам обещала спасти Жака. Поймите, Клодина, я приложу для этого все усилия, в этом я вам клянусь. Я сделаю все, чтобы солгать, все, что смогу, больше от человека требовать нельзя.

– О, как вы великодушны, милая и добрая Маргарита! — прошептала Клодина, утирая слезы, на сей раз слезы счастья.

Но Мари Будон была недовольна. Она вдруг нахмурила лоб и сурово взглянула на Маргариту Морен. Когда Клодина схватила Маргариту за руки, Мари Будон оттолкнула ее и резко сказала:

– Не благодарите ее, не стоит.

Когда старуха удивленно посмотрела на нее, Мари продолжала:

– Маргарита говорит вам, что приложит все усилия, а вы знаете, чем все это кончится? Я вам скажу. В суде она пролепечет несколько слов, пытаясь сдержать данное вам слово, а потом какая-нибудь чепуха, одно слово председателя вдруг перевернут все ее мысли, она расплачется, как ребенок, и расскажет все, что знает. Вот так все и будет. Я хорошо знаю Маргариту, так что верьте слову.

– Это правда? — обратилась Клодина к Маргарите.

– Очень может быть, Мари, — с замешательством ответила Маргарита. — Я не знаю и не могу ручаться за себя.

– Бедняжка! — с негодованием вскрикнула Мари Будон. — Не может притвориться на один час, когда речь идет о жизни человека!