Констан Геру - Замок Шамбла

О. : Да, седьмого или восьмого августа.

В. : А когда он совсем выздоровел?

О. : Его выздоровление началось в конце августа.

В. : Приходил ли к вам кто-либо в полночь первого сентября 1840 года?

О. : Не знаю, я спала.

Председатель напоминает свидетельнице слова, слышанные от Мари Будон несколькими свидетелями: «Он счастлив, что у него такая жена; будь я на ее месте, я бы живо расправилась с ним».

СВИДЕТЕЛЬНИЦА : Никогда не слышала ничего подобного.

В. : Знали ли вы, что от яичницы, приготовленной вашими слугами, ваш муж опасно заболел и даже жаловался на отравление?

О. : Никогда не слышала об этом.

В. : Однажды в Шамбла, наблюдая за работой молотильщиков, вы обронили при Обрие такую фразу: «Хорошо, если бы моего мужа измолотили, как зерно».

О. : Обрие? Кто это? Я не знаю этого человека.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : Пристав, позовите Обрие.

Явился свидетель Обрие.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : Вы узнаете этого человека?

ГОСПОЖА Марселанж : Я никогда не говорила с ним, но видела его.

В. : Как же он мог сказать, что слышал от вас эти слова и что вы говорили с ним?

О. : Я не могла этого знать.

В. : Но сознаетесь ли вы, что говорили с ним?

О. : Обрие никогда не был моим доверенным лицом.

В. ( обращаясь к Обрие ): Вы слышали от госпожи Марселанж переданные вами слова?

О. : Слышал.

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : Нет.

Обрие рассказал подробности этого разговора. Госпожа Марселанж перебивала его на каждом слове; она уже не боялась говорить громко, она смотрела прямо на Обрие.

– В какое время, — сказала она, — вы слышали от меня эти слова, в котором часу?

ОБРИЕ : Ах! Времени я не знаю.

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : А год?

ОБРИЕ : Кажется, это было в месяце…

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : Начнем с года.

ОБРИЕ : Это было в месяце…

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : Скажите год! Год! Нам нужен год!

ОБРИЕ : Это было после смерти вашего отца.

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : Этого недостаточно. Скажите год. Говорите же, нам нужен год!

Госпожа Марселанж точно так же отказалась от слов, которые от нее слышала Марианна Морен: мне хотелось бы, чтобы мой муж, экипаж и лошади свалились в пропасть .

Марианна Морен уверяет, что она это слышала.

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : Я даже не знала эту женщину.

Маргарита МОРЕН : Вы меня не знаете, а я пасла ваших коров в Шамбла.

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ : Может быть, но я ее не знаю. Притом я не могла говорить ей подобных слов. Я по природе своей неразговорчива, особенно со слугами. Где же это я говорила?

Маргарита МОРЕН : На вашем дворе, около дверей; я видела вас у входа.

ГОСПОЖА МАРСЕЛАНЖ , ( надменно): Разве я служила когда-нибудь привратницей?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : Известно вам, что анонимное письмо было написано и отправлено в Мулен господину Марселанжу-старшему?

О. : Нет.

В. : Вы не слышали об этом?

О. : Нет.

В. : Хотите, я вам покажу?

О. : Как вам угодно.

Свидетельница, взглянув на письмо, сказала:

– Я не знаю этого письма.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : Не находите ли вы в почерке этого письма сходства с вашим почерком?

О. : Нет.

В. : Не замечаете ли вы, что первая буква написана точно так же, как пишете ее вы?

В. : Нет.

Господин Бак: Вот при деле письмо госпожи Марселанж мэру Берже; вы узнаете его?

О. : Узнаю.

В. : Не посылали ли вы Бессону в тюрьму еду и вещи?

О. : Я посылала ему каждый день обед и один раз отослала тюфяк.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : Однако вы тогда знали, что его обвиняли в убийстве вашего мужа?

О. : Я никогда не могла поверить, что он виновен. Я видела его у себя в доме в восемь часов вечера, когда он ужинал и шел спать.

В. : Вы его видели, когда он шел спать?

О. : Нет, я вышла провести вечер у вдовствующей графини ла Рош-Негли, моей тетки.

В. : В котором часу вы вернулись?

О. : В девять часов.

В. : Не приходил ли к вам Арзак просить прощения за какой-то проступок?

О. : Тогда я в первый раз видела этого человека. Я послала его к Жирону, стряпчему из Пюи.

В. : Не приказали ли вы накормить его и напоить?

О. : Господин Берже был также внимателен к моим слугам, поэтому я и велела накормить и напоить Арзака.

В. : Не запрещали ли вы ему объявлять в суде, что он знал?

О. : Ни слова не говорила ему об этом.

БАК : Господин Марселанж не старался примириться с женой после того, как разошелся с ней?

До сих пор, за исключением надменного нетерпения, Теодора де Марселанж держала себя прекрасно. При вопросе Бака она в первый раз повернула голову к публике, самоуверенно окинула глазами зал и ответила:

– Нет, никогда!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : После возвращения с вашей матушкой в Шамбла не прогуливались ли вы в лесу?

О. : Прогуливалась.

В. : Не гуляли ли вы под руку с Жаком Бессоном?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА ( с пренебрежением): Нет-нет! Если бы устала, я взяла бы под руку мою горничную.

ПРОКУРОР : Вы сказали, что видели, как Бессон первого сентября в восемь часов вечера ел суп, прошу вас это повторить.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА : Я видела, как Бессон ел суп на кухне около восьми часов вечера первого сентября. Я проходила в эту минуту по коридору, я шла из своей комнаты к моей матери, которая была у одной из наших знакомых.

ПРОКУРОР : Я прошу, чтобы это показание было записано в точности.

БАК : Я присоединяюсь к господину прокурору.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ : Это будет записано.

В. : Вам известно, что в Пюи к вашему мужу была подослана женщина дурного поведения, пока вы хлопотали о разводе?

О. : Ничего не знаю об этом.

В. : Вы хлопотали, собственно, не о разводе, а о разделе имущества. Какие причины руководили вами?

О. : Мой муж портил имение и отказывал мне в самом необходимом.

В. : Не называли ли вашего мужа лавочником?

О. : Я не говорила ничего подобного. Я только узнала, что его фамилия не Марселанж, а что он называется только Виларден, но это было до нашего брака и не помешало ему жениться на мне.

ПРОКУРОР : Не получили ли вы письмо из Мулена от господина Марселанжа, в котором он говорил, что если с его братом что-то случится, то это будет на вашей совести?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА : Я получила только одно письмо от этого господина , в котором он благодарил меня за безделицу, которую я послала ему.

БАК : Господин председатель, не угодно ли вам спросить госпожу Марселанж, не сказала ли она, осматривая свое поместье в Шамбла после смерти мужа: «Ах, мой замок! Мой замок! Как испортили мой бедный замок! Почему этот свинья Марселанж не умер раньше?»