Эллен Вуд - Ист-Линн

Наступала весна. Сирень была уже в цвету, деревья и кустарники покрылись зеленью. Карлайль был счастлив — он получил предложение представлять Вест-Линн в парламенте. Это очень его обрадовало, так как он желал быть полезным обществу.

Был прекрасный вечер; Барбара сидела в гостиной Ист-Линна, с нетерпением дожидаясь возвращения мужа. Услышав шаги Арчибальда, она побежала к нему навстречу.

— Что вам от меня нужно? — спросил он шутливым тоном.

— Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, — кокетливо произнесла молодая женщина, — но если вы строите из себя такого чопорного джентльмена, сэр, то я лишаю вас этого удовольствия на целую неделю.

— В самом деле? — продолжал Карлайль, смеясь. — Вот уж не знаю, кто больше от этого пострадает!

— Что вы хотите сказать, сэр? Разве для вас это не наказание? Разве вы меня больше не любите?

— Вот мой ответ, — произнес Карлайль, прижимая Барбару к своей груди и осыпая ее личико поцелуями.

Леди Изабелла, немая свидетельница этой нежной сцены, вся дрожала от ревности. Боясь выдать себя, она поспешила выйти из комнаты.

— Барбара, — воскликнул Карлайль, — хотела ли бы ты проводить несколько месяцев в году в Лондоне?

— Я не понимаю тебя, мой друг. Надеюсь, ты не собираешься поселиться в Лондоне?

— Напротив, собираюсь. Сегодня утром мне сделали одно предложение.

— Какое же?

— Быть членом парламента в качестве представителя от Вест-Линна.

— Ах, мой друг, как я рада! Как я горжусь тобой! Да, ты заслуживаешь этой чести, Арчибальд.

С этими словами Барбара кинулась ему на шею, как ребенок, и крепко целовала его. Тут в передней раздались громкие шаги. Кто мог появиться в этой час? Не кто иной, как мисс Корни, со сжатыми губами и высокомерным взором.

Корнелия видела своего брата, бегущего по улице в сопровождении местных судей; но она совершенно напрасно стучала и барабанила в окно, стараясь обратить на себя его внимание. Наконец Дилл, последним покинувший контору, заметил мисс Карлайль и, догадавшись, что она знаками просит его зайти, поспешил к ней. Между ними произошел следующий разговор.

— Что это за толпа народа, мистер Дилл?

— Это депутация, мисс.

— Какая депутация?

— Депутация от города. Мистеру Арчибальду Карлайлю предложили стать членом парламента, дорогая мисс.

— Надеюсь, Арчибальд выпроводил их, как они того заслуживали.

— Он обещал дать им ответ завтра утром.

— Что? — воскликнула разгневанная мисс Корни. — Уж не намекаете ли вы, что он примет это предложение?

— А почему бы и нет, мисс Карлайль? Это очень большая честь, которой мой хозяин достоин во всех отношениях; это, так сказать, возвысит его надо всеми нами.

— Если ему так нужно повышение, то пусть сделается флюгером на крыше своего дома и вертится в разные стороны.

С этими словами мисс Корни быстро вышла из комнаты, сбежала по лестнице, ведущей в ее уборную, надела шляпку, схватила первую попавшуюся под руку шаль и устремилась в Ист-Линн.

— Где Арчибальд? — грозно спросила она, заметив Барбару.

— Он здесь. Что случилось?

Карлайль, услышав голос сестры, вышел к ней навстречу.

— Мне сказали, будто ты подумываешь стать членом нижней палаты в качестве представителя от Вест-Линна! — заявила Корнелия.

— Да, мне сделали такое предложение.

— Я желаю знать, отказался ли ты?

— Напротив, я намерен согласиться.

— А подумал ли ты о расходах, которые тебе предстоят?

— Да, я обо всем подумал. Расходы предстоят самые незначительные, всего лишь несколько сотен фунтов, — заметил он добродушно.

— В таком случае ты откажешься от своей профессии? — продолжала она с негодованием.

— Вовсе нет, Корнелия; Дилл станет во главе конторы.

Мисс Карлайль, вне себя от гнева, быстро повернулась к Барбаре:

— Это вы надоумили его, сударыня?

— Нет, — ответила Барбара, — он решил принять это предложение еще прежде, чем посоветовался со мной. Во всяком случае, я одобряю его решение, — прибавила она.

— В самом деле? Так позвольте же мне вас поздравить и позавидовать печальной жизни, которую вы будете вести в одиночестве.

— Но я не имею ни малейшего намерения оставаться здесь, — возразила Барбара, подходя ближе к Карлайлю. — Он берет меня с собой.

Возмущенная донельзя Корнелия окинула своего брата и Барбару негодующим взором.

— Так это дело уже решенное?

Арчибальд ответил утвердительно, и мисс Карлайль, не произнося больше ни слова, собралась уйти, но прежде перевязала ленты на своей шляпе, скомкав их дрожащими пальцами, отчего получился самый безобразный бант в мире.

— Ты не должна уходить от нас вот так, Корнелия, — заметил ей брат, — останься и пообедай с нами.

— Благодарю вас, кушайте себе на здоровье, а я сыта, — проговорила Корнелия с разгневанным видом. — Дожить до того, чтобы увидеть, как сын моего отца пренебрегает своей профессией! И ради чего?..

С этими словами она торопливо вышла из замка и направилась к себе.

Через три дня во всех местных газетах напечатали объявление о том, что Карлайль выбран представителем Вест-Линна, и на всех стенах городка было написано крупными буквами: «Да здравствует Карлайль! Мы все за Карлайля!»

Сэр Фрэнсис Левисон был самым ярым последователем тори и вдруг перешел в ряды оппозиции, став ревностным радикалом. Узнав об этом превращении, друзья его крайне изумились; со всех сторон слышался вопрос: что могло побудить его так быстро изменить убеждениям своих предков? Между тем причина была самая простая. Денежные обстоятельства сэра Фрэнсиса Левисона крайне расстроились, и, чтобы поправить их, он прибегнул к единственному средству, то есть отрекся от своих политических убеждений — если только он когда-нибудь их имел — и польстил радикалам в надежде занять у них какое-нибудь выгодное местечко.

Едва получив наследство от сэра Питера, он начал вести самую беспорядочную жизнь. Он взял в жены сестру той самой Бланш Чаллонер, с которой поступил бессердечно, подавая ей напрасные надежды. Женитьба эта только ускорила его крах, потому как с тех пор он стал жить на широкую ногу, предаваясь всевозможным развлечениям, играм и попойкам. У него ничего не осталось, кроме долгов, и так как он не пользовался уважением соседей, то никто не изъявлял желания выручить его из беды. Такое безвыходное положение и внушило ему мысль устроиться в качестве секретаря при одном богатом лорде. Благодаря родственным связям с семейством этого последнего и участию в делах парламента ему удалось получить желаемое место.

В одно прекрасное солнечное утро в одном из аристократических кварталов Лондона, в великолепной гостиной, сидела молодая белокурая женщина с голубыми глазами и нежным цветом лица. Она сидела с опущенной головой, пребывая в глубокой печали. Это была леди Левисон. Уже три года ее судьба была связана с судьбой Фрэнсиса Левисона, и любовь, которую она некогда чувствовала к этому человеку, сменилась ужасом и презрением.