Артур Дойль - Грек-переводчик

— Нет, я справился с ней, — улыбаясь, ответил мой приятель,

— Конечно, это Адамс?

— Да, Адамс.

— Я был уверен в этом с самого начала.

Братья сели в нише окна.

— Самое удобное место для каждого, кто желает изучить человечество, — сказал Майкрофт. — Взгляните, что за чудные типы! Например, вот хоть эти двое людей, направляющиеся к нам.

— Один — маркер, а другой?

— Вот именно. Как ты думаешь, кто другой?

Незнакомцы остановились перед окном. Несколько меловых пятен на кармане жилета одного из них были единственными указаниями на его близость к бильярду, насколько я мог заметить. Другой был смуглый человек в сдвинутой на затылок шляпе и с несколькими свертками под мышкой.

— Должно быть, бывший военный, — сказал Шерлок. — И только-что вышедший в отставку.

— По-моему, служил в Индии.

— Офицер в отставке.

— Думаю — артиллерист, — сказал Шерлок.

— И вдовец.

— Но имеет ребенка.

— Ребят, мой милый, ребят.

— Ну, уж это слишком, — смеясь, заметил я.

— Несомненно, не трудно сказать, что человек такой выправки, очевидно, привыкший повелевать, с таким загорелым лицом — военный, недавно вернувшийся из Индии, — ответил Холмс.

— Что он недавно оставил службу, видно из того, что он еще носит военные сапоги, — заметил Майкрофт.

— Походка у него не кавалериста, а, между тем, он носил фуражку набок, что видно по более светлой коже на одной стороне лба. Для сапера он слишком тяжеловесен. Он артиллерист.

— Потом траурный костюм указывает на то, что он потерял кого-то очень близкого. То, что он сам делает покупки, как бы указывает на то, что он лишился жены. Вы видите, он покупал детские вещи. По погремушке можно заключить, что у него есть очень маленький ребенок. Жена, вероятно, умерла родами. Книга с картинками под мышкой указывает на то, что ему приходится заботиться еще о другом ребенке.

Я начал понимать, почему мой приятель говорит, что его брат обладает еще большими способностями, чем он. Шерлок взглянул на меня и улыбнулся. Майкрофт взял щепотку табаку из черепаховой табакерки и смахнул порошинки с сюртука большим красным шелковым платком.

— Между прочим, Шерлок, — сказал он, — у меня есть нечто, как раз по сердцу тебе — очень странное дело, о котором меня просили высказать свое мнение. У меня не хватило энергии заняться им как следует, но оно дало мне основание для очень интересных предположений. Если хочешь выслушать факты…

— С удовольствием, дорогой Майкрофт.

Майкрофт написал несколько слов на листке, вырванном из записной книжки, позвонил и отдал записку вошедшему лакею.

— Я попросил м-ра Меласа зайти сюда, — сказал он. — Он живет над моей квартирой, и я немного знаком с ним. Вот почему он и обратился ко мне в своем затруднительном положении. М-р Мелас — грек по происхождению и замечательный лингвист. Он живет частью заработком, получаемым им в качестве переводчика в судебных местах, частью состоя проводником при богатых путешественниках с востока, останавливающихся в отелях Нортумберлэнд-Авеню.

Через несколько минут к нам вошел маленький, толстый человек. Оливковое лицо и черные, как уголь, волосы ясно выдавали его южное происхождение, хотя по разговору его можно было счесть за образованного англичанина. Он торопливо пожал руку Шерлоку Холмсу, и его темные глаза заблестели от удовольствия, когда он узнал, что этот специалист желает выслушать его историю.

— Я не предполагаю, чтобы полиция поверила мне… честное слово, не предполагаю, — сказал он жалобным голосом. — Только потому, что им не приходилось слышать ничего подобного, они думают, этого и быть не может. Но я не успокоюсь, пока не узнаю, что сталось с моим бедняком с пластырем на лице.

— Я весь внимание, — проговорил Шерлок Холмс.

— Сегодня среда, — начал м-р Мелас, — ну, так это случилось в понедельник ночью… понимаете, только два дня тому назад. Я — переводчик, как, вероятно, уже сказал вам мой сосед. Я перевожу на разные языки, но так как я грек по происхождению и ношу греческую фамилию, то больше всего имею дело с этим языком. В продолжение многих лет я состою главным переводчиком с греческого языка в Лондоне, и мое имя хорошо известно во всех отелях.

Довольно часто случается, что за мной присылают в самые неподходящие часы в случаях каких либо приключений с иностранцами, или когда приехавшие с поздними поездами путешественники требуют моих услуг. Поэтому я нисколько не удивился, когда в понедельник ночью ко мне явился некий мистер Летимэр, очень элегантный молодой человек, и попросил меня поехать с ним в ожидавшем его кэбе. «К нему приехал по делу один приятель грек, — говорил он, — и так как он говорит только на своем языке, то и понадобились услуги переводчика». Из его слов я понял, что дом его находится вблизи, в Кенсингтоне. Казалось, он очень торопился, так как поспешно усадил меня в кэб, когда мы вышли на улицу.

Я сказал: в кэб, но скоро мне показалось, что я очутился в карете. Во всяком случае экипаж был обширнее обыкновенного четырехколесного лондонского орудия пытки, а обивка, хотя потрепанная, была из дорогой материи. М-р Летимэр уселся напротив меня, и мы проехали по Чаринг-Кроссу к Шефтсбёри-Авеню. Затем мы выехали на Оксфордскую улицу, и я только-что заговорил было о том, что мы делаем большой крюк, как речь моя была прервана необычайным поведением моего спутника.

Он начал с того, что вынул из кармана страшного вида кистень, налитый свинцом, и стал размахивать им, как бы пробуя его тяжесть и саду, потом, не говоря ни слова, положил его на сиденье рядом с собой. После этого он поднял окна с обеих сторон, и я увидел, что они заклеены бумагой, как будто для того, чтоб помешать мне смотреть на улицу.

— Сожалею, что мешаю вам смотреть, м-р Мелас, — сказал он. — Дело в том, что я не хочу, чтобы вы видели то место, куда мы едем. Мне было бы неудобно, если бы вы могли найти дорогу туда.

Можете себе представить, как я был поражен этими словами. Мой спутник был сильный, широкоплечий парень, и, не говоря уже о кистене, я ни в каком случае не мог бороться с ним.

— Меня очень удивляет ваше поведение, м-р Летимэр, — пробормотал я. — Вы должны понимать, что поступаете беззаконно.

— Без сомнения, это в своем роде вольность, — ответил он, — но мы вознаградим вас за это. Однако, должен предупредить вас, м-р Мелас, что если, в эту ночь, вы подымете тревогу или сделаете что либо, что будет угрожать моим интересам, вы навлечете на себя серьезные неприятности. Прошу вас помнить, что никто не знает, где вы находитесь, и в этой карете так же, как и в моем деле, вы вполне в моей власти.

Он говорил спокойно, но в тони его голоса слышалась угроза. Я продолжал сидеть молча, недоумевая, зачем он похитил меня.