А. Шантарский - Не проси

…Виктор явился под утро и в приподнятом настроении. Его очень удивило, что родители не спят до сих пор, да еще сидят вместе с Вероникой Федотовной. «Опять возьмутся за старое?» — промелькнуло у него в голове.

— Веселишься? — начал отец, как только сын переступил порог дома. — А ребенка скоро чужие люди заберут.

— Опять двадцать пять, — развел парень руками. — Сколько раз повторять, что непричастен я к его рождению.

— Витенька, миленький, нет у меня к тебе никаких претензий, — вступила в беседу гостья. — Ты только признай ребеночка своим сыном и забери из родильного отделения. Я сама его воспитаю и обещаю, что дочь не подаст на алименты.

Младший Колесников взглянул на несчастную женщину с жалостью. Где-то в глубине души у него шла борьба между совестью и последствиями, которые должны были быть, прояви он мало-мальское благородство.

— Вероника Федотовна, мне учиться нужно и думать о будущем, поэтому не могу потворствовать капризам и выдумкам вашей дочери. Стоит мне согласиться с ней, и сами знаете, какая последует реакция с ее стороны. — Но женщина невольно вызывала у него сочувствие, и он посоветовал: — Оформите опекунство и заберите мальчика.

— Откуда тебе известны такие тонкости по этому вопросу? — удивился отец.

— Кто-то из сокурсников рассказывал аналогичную историю, — соврал молодой человек. На самом деле он просчитывал все варианты, после того как Лена отказалась от их сына, и проконсультировался у юриста практически по всем вопросам, которые могли возникнуть.

— И мне тогда отдадут внука? — оживилась Миронова, менее подкованная юридически, чем Виктор.

— Безусловно, — улыбнулся он ей в ответ.

— Извините, что потревожила, — сразу собралась уходить посетительница.

— Да какие могут быть извинения? — Варвара Степановна поднялась, чтобы проводить подругу. — Сама не могу разобраться, кто из них врет, а кто говорит правду, — призналась она.

— Ну, сынок, держись, если когда-нибудь вылезет наружу правда, которую ты от нас скрываешь, — пригрозил Тимофей Сидорович.

— Ничего я не скрываю, — устало отмахнулся парень и скрылся в своей комнате. Ему хотелось только поскорее добраться до подушки.

Ольга Михайловна Тюленина жила в одной из квартир с удобствами в двухэтажном кирпичном доме, типичном для сельской местности. Она легла в постель, но не спала, а читала книгу при торшере, когда ее потревожил звонок в дверь.

Вероника Федотовна удивила поздним посещением хозяйку, хотя о цели ее визита она догадывалась.

— Проходи, — пропустила она посетительницу в квартиру. Настроение у Тюлениной явно пропало. Ей вовсе не хотелось вести серьезный разговор на сон грядущий. Кроме того, ей звонили из Бузулука и обещали хорошо отблагодарить, если выгорит дело с усыновлением. Она дала полную консультацию по документам, которые необходимо собрать.

— Не могу бездействовать до утра, — оправдывалась Миронова перед заведующей родильным отделением. — Думаю, что для тебя не секрет, по какому поводу я здесь.

— Чаю налить? — предложила Ольга Михайловна.

— Нет, я не займу много времени…

— Хочу, чтобы ты знала, — прервала посетительницу хозяйка, — что я уговаривала твою дочь, как только могла. — Но, — вывернула она кисти ладонями вверх, — все мои усилия потерпели полнейший крах. Как об стенку горох, — сбросила она с себя груз ответственности.

О том, что Веронику Федотовну поджидает очередной сюрприз, в котором сама принимала непосредственное и прямое участие, преследуя корыстную цель, естественно, она умолчала.

— Сама не ожидала от дочери подобной подлости. Но, как говорится, после драки кулаками не машут. Хочу оформить опекунство.

— Это уже не в моем ведомстве.

— Ты хоть скажи, куда обращаться, какие бумаги нужно собирать?

— Понятия не имею, — пожала плечами собеседница. — Впервые столкнулась в своей практике с таким случаем.

Тюлениной было стыдно обманывать подругу, но путь уже выбран и обратной дороги нет. И в данной ситуации они заняли противоборствующие стороны, правда, одна из них об этом не подозревала и всецело доверялась другой.

— Хоть приблизительно скажи, куда мне теперь со своей бедой?

Во взгляде Вероники Федотовны читалось столько мольбы и надежды, что Тюленина не выдержала и отвернулась.

— Начни с райисполкома, — дала она ей ниточку в руки.

Дочь Мироновой на следующий же день собрала свои вещи, забрала документы и, не попрощавшись, уехала в Оренбург, написав лишь коротенькую записочку, что решила поселиться в областном центре, потому что под одной крышей им с матерью стало слишком тесно.

Очередное предательство Лены подтачивало силы Вероники Федотовны, но раскисать было некогда, и она отправилась по инстанциям пробивать разрешение на опекунство собственного внука. Женщина бегала из райисполкома в райздрав, оттуда в собес, затем в роно и так далее. С ног сбилась, все необходимые документы собрала и сразу же кинулась в родильное отделение.

У входа ей попался «жигуленок», за руль которого садился парень, лицо которого почему-то показалось знакомым. Но тогда Вероника Федотовна не обратила на это внимания, иначе бы она еще заметила на заднем сиденье женщину с грудным ребенком, которую к тому же неплохо знала.

Груздевы тоже не догадывались, чей ребенок им достался.

А Тюленина получила в награду за содействие тысячу долларов и лишь успела спрятать их в служебный стол, когда в кабинет ворвалась Вероника Федотовна и выложила стопку документов.

Ольга Михайловна выглянула в окно и, убедившись, что новоиспеченные счастливые родители ребенка покинули территорию больницы, оставив за собой шлейф пыли, повернулась к посетительнице.

— К моему великому сожалению, ты опоздала, — огорошила она подругу.

— То есть? — единственное, что смогла вымолвить та.

— Твоего внука усыновили другие.

Для Мироновой ее слова звучали, словно смертный приговор, который обжалованию не подлежит.

— Кто эти люди? — все же спросила она.

— Мне запрещено давать посторонним такие сведения, — вырвалось у заведующей, и она тут же пожалела о допущенной неосторожности.

— Это я-то посторонняя?! — Теперь Вероника Федотовна была похожа на разбуженный вулкан. — Какое право ты имела так поступить со мной?! — кричала она срывающимся голосом.

— Успокойся, дорогая, успокойся, — пыталась хозяйка кабинета как-то угомонить Миронову и положила руки ей на плечи, предлагая сесть.

— Прочь от меня руки!

Ольга Михайловна, испугавшись, отдернула их, будто ее ужалила ядовитая змея.

— Вот что, — заговорила она официальным тоном. — Не я законы в стране устанавливаю и поэтому выслушивать претензии не намерена.