Дороти Сэйерс - Встреча выпускников

Библиотекарь выскочила из кровати. Харриет посмотрела на её ноги. Они были довольно чистыми. Но в спальне был слабый запах. Через некоторое время она вычислила, что он идёт от раковины.

— Скипидар?

— Да, — ответила мисс Берроус, воюя с чулками. — Я принесла его из библиотеки. Я запачкала руки, когда убирала банки с краской и прочие вещи.

— Одолжите его мне. Нам пришлось перелезать через невысохший радиатор.

— Пожалуйста.

Харриет вышла, озадаченная. Почему мисс Берроус потрудилась принести бутылку в Новый дворик, когда она могла удалить краску на месте? Но, если кто-нибудь захотел бы смыть краску с ног, будучи прерванным посреди работы, ему, возможно, ничего и не оставалось бы, как схватить банку и нести её сюда.

Затем пришла другая мысль. Преступница, возможно, не покинула библиотеку босиком. Она вновь надела шлёпанцы. Но если вы суёте запачканные краской ноги в шлёпанцы, в них должны остаться отпечатки.

Она вернулась в свою комнату и оделась. Затем возвратилась в Новый дворик. Мисс Берроус ушла. Её домашние туфли стояли у кровати. Харриет исследовала их от и до, но краски на них не было. На обратном пути Харриет догнала Пэджета. Он степенно шёл через лужайку, держа в каждой руке по большой банке со скипидаром.

— Где вам удалось его добыть, Пэджет, в столь ранний час?

— Ну, мисс, Маллинз поехал на своем мотоцикле и поднял парня, который, как он знал, живёт над собственной москательной лавкой, мисс.

Оказывается, всё очень просто.

Некоторое время спустя Харриет и декан, прилично одетые и в мантиях, шли вдоль восточной стороны Квин-Элизабет-билдинг вслед за Пэджетом и бригадиром декораторов.

— Юные леди, — слышно было, как говорил Пэджет, — забавляются также, как юные джентльмены.

— Когда я был парнем, — ответил бригадир, — юные леди были юными леди. А юные джентльмены были юными джентльменами. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Чего не хватает этой стране, — сказал Пэджет, — так это Гитлера.

— Правильно, — сказал бригадир. — Пусть девушки сидят дома. Забавная тут у вас работа, приятель. А кем вы были прежде, чем попали сюда?

— Смотрителем за верблюдами в зоопарке. Тоже очень интересная работа.

— А что заставило вас её бросить?

— Заражение крови. Меня укусили в руку, — сказал Пэджет, — самка.

— О! — только и сказал бригадир декораторов.

К тому времени, когда прибыл лорд Оукэппл, библиотека не являла взгляду ничего непристойного, а демонстрировала лишь некоторую сырость и пятнистость в верхней части, где новые обои высохли неравномерно. Стёкла были выметены, а пятна краски стёрты с пола, двадцать фотографий классических скульптур были извлечены из шкафа, чтобы заменить Колизей и Парфенон, книги вернулись на свои полки, из витрин надлежащим образом смотрели Чосер ин-фолио, первый Шекспир ин-кварто, три книги издательства Кемскотт-Моррис, копия с «Собственника» Голсуорси с автографом, и вышитая перчатка, принадлежавшая графине Шрусбери. Декан хлопотала вокруг канцлера, как курица над единственным цыплёнком, опасаясь, что из его салфетки или из складок одежды выпорхнет какое-нибудь грязное письмо, и, когда в профессорской после обеда он вынул из кармана стопку заметок и принялся листать их с озадаченным и хмурым видом, напряженность достигла такой остроты, что декан чуть не опрокинула сахарницу. Оказалось, однако, что он просто потерял греческую цитату. Директриса, хотя ей история с библиотекой была известна, демонстрировала своё обычное безмятежное спокойствие.

Харриет ничего этого не видела. Она провела всё время после того, как декораторы выполнили свою работу, в библиотеке, наблюдая перемещения всех, кто входил или выходил, и следя за тем, чтобы они не оставили после себя ничего нежелательного. Было очевидно, однако, что полтергейст колледжа уже сделал свой выстрел. Самозваному надзирателю был принесён холодный обед. Он был накрыт салфеткой, но под ней не скрывалось ничего, кроме бутербродов с ветчиной и других столь же невинных предметов. Харриет узнала скаута.

— Вы — Энни, правда? Вы теперь в штате кухни?

— Нет, мадам. Я обслуживаю Холл и профессорскую.

— Как поживают ваши малышки? По-моему, мисс Лидгейт сказала, что у вас две маленькие девочки?

— Да, мадам. Как любезно с вашей стороны спросить о них. — Лицо Энни просияло от удовольствия. — Они прекрасны. В Оксфорде им очень хорошо после промышленного города, где мы жили до этого. А вы правда любите детей, мадам?

— О, да, — сказал Харриет. На самом деле она не очень-то интересовалась детьми, но едва ли можно так прямо и сказать обладательнице двух прекрасных крошек.

— Вы должны выйти замуж и завести собственных, мадам. Ох! Я не должна так говорить, это не моё дело. Но мне кажется так ужасно видеть, что все эти незамужние леди живут в одном месте. Это неестественно, правда?

— Ну, Энни, — это дело вкуса. И нужно дождаться правильного человека, чтобы выйти замуж.

— Это очень верно, мадам. — Харриет внезапно вспомнила, что муж Энни был не совсем нормальным и совершил самоубийство или что-то в этом роде, и задалась вопросом, была ли её банальность тактичной. Но Энни казалась вполне довольной. Она снова улыбнулась, у неё были большие голубые глаза, и Харриет подумала, что она, должно быть, была красавицей, прежде, чем стала настолько худой и нервной. — Я уверена, что он вас найдёт… или, возможно, вы уже обручены?

Харриет нахмурилась. Она не очень любила этот вопрос и не хотела обсуждать свои личные дела со слугами колледжа. Но, казалось, за этим вопросом не было никакой дерзости, и поэтому она приветливо ответила: «В данный момент нет, но ведь никогда не знаешь. Как вам нравится Новая библиотека?»

— Очень красивое помещение, правда, мадам? Но ведь это стыдно поддерживать на высоком уровне это огромное место лишь для женщин, которые только изучают книги. Я не понимаю, чего девочки хотят от книг. Книги не научат их быть хорошими женами.

— Какое ужасное мнение! — сказала Харриет. — А что же тогда заставило вас, Энни, устроиться на работу в женский колледж?

Лицо скаута омрачилось. «Ну, мадам, меня постигло горе. Я была рада взять то, что давали».

— Да, конечно, я просто пошутила. Вам нравится эта работа?

— Да, вполне. Но некоторые из этих учёных леди немного странные, правда, мадам? Не обычные, я имею в виду. Бессердечные.

Харриет вспомнила о недоразумениях с мисс Хилльярд.

— О, нет, — оживленно сказала она. — Конечно, они очень занятые люди, и у них недостаточно времени для внешних интересов. Но они все очень добры.

— Да, мадам, я уверена, что они стараются такими быть. Но я всегда думаю о том, что говорится в Библии, «большая ученость доводит тебя до сумасшествия». [42] Деян. 26:24. Так жить неправильно.