Найо Марш - Убийство в частной лечебнице

— Но ведь это ужасно!

— Тем не менее именно это и может случиться. Опять же, чтобы достойно ответить на это, мне нужно досконально знать историю операции сэра Дерека во всех деталях, выучить ее наизусть. Вот почему я выложил карты на стол, сестра, и вот почему я пришел к вам.

Сестра Мэриголд смотрела на него во все глаза так долго, что он засомневался, достаточно ли артистично работал. Однако когда она заговорила, в ее голосе слышалась смертельная серьезность.

— Я буду считать своим долгом, — сказала она, — оказать вам всю помощь, какая только будет в моих силах.

Аллейн решил, что пожимать ей руку будет уж чересчур. Он только сказал с тихим почтением:

— Спасибо, сестра, вы приняли мудрое решение. Теперь к самой сути дела. Как я понимаю, сэр Джон провел операцию с доктором Томсом, своим ассистентом, и доктором Робертсом в качестве анестезиолога. Сэр Джон сам сделал укол гиосцина и сам же его приготовил.

— Да. Сэр Джон всегда так поступает. Как я постоянно говорю, он очень добросовестный человек.

— Замечательно, правда? А мистер Томс сделал инъекцию сыворотки. Ее принесла ему сиделка Харден, так?

— Да, так и есть. Бедная Харден, она так страшно волновалась. Сэр Дерек был большим другом ее семьи, это очень старая дорсетширская семья, мистер э-э-э…

— Вот как? Странное совпадение. А потом она упала в обморок, бедняжка?

— Да. Но уверяю вас, что в течение всей операции она вела себя совершенно как обычно, уверяю вас! — Голос сестры Мэриголд увял, отразив ее неуверенность.

— Кто-то что-то сказал насчет того, что с сывороткой произошло некое замешательство.

— Это была буквально секунда. Сиделка потом сказала мне, что внезапно почувствовала слабость и ей пришлось передохнуть, прежде чем она принесла сыворотку.

— Да, понимаю. Ужасно не повезло. Сиделка Бэнкс сделала инъекцию камфары, правильно?

— Да. — Губы сестры Мэриголд вытянулись неодобрительным шнурком.

— И она же приготовила сыворотку.

— Так и есть.

— Мне придется с ней поговорить. Нас никто не слышит, кроме этой мраморной леди, и признаюсь вам, сестра, сиделка Бэнкс внушает мне тревогу.

— Хм-м-м! — сказала сестра Мэриголд. — Правда? Ну надо же!

— Но все-таки это мой долг, и я просто обязан с ней увидеться. Она здесь, в клинике?

— Сиделка Бэнкс завтра уходит от нас. По-моему, сегодня она дежурит в клинике во вторую смену.

— Уходит от вас? Она вас тоже пугает, сестра?

Сестра Мэриголд поджала губы.

— Бэнкс не принадлежит к тому типу людей, которым я доверила бы выхаживать себя, — ответила она. — Как я говорю, личные чувства не должны мешать работе сиделки, не говоря уже о политических воззрениях.

— То-то мне показалось, что она страдает Высокими Идеалами, — заметил Аллейн.

— Вы называете это высокими идеалами?! Свинская большевистская чушь! — с горячностью воскликнула сестра Мэриголд. — Бэнкс имела наглость заявить мне, в моей собственной операционной, что она была бы счастлива, если бы пациент… — она осеклась и страшно смутилась. — Не то, конечно, чтобы она всерьез имела что-то в виду, но все же…

— Да-да, совершенно верно. Некоторые люди способны сказать первое, что в голову взбредет. Естественно, что с такими взглядами она не могла спокойно смотреть на О'Каллагана.

— Но как она посмела! — кипятилась сестра Мэриголд.

— Расскажите мне все, — попросил умильно Аллейн.

Она немного поколебалась, но так и сделала.

Вторник, шестнадцатое, вторая половина дня

Искренний рассказ сестры Мэриголд был сродни эпопее. Как только врата ее гнева распахнулись, рассказ потек легко и свободно бурным потоком. Бэнкс в глазах Мэриголд выглядела убийцей. Сиделка Дерека О'Каллагана рассказала сестре Мэриголд про радость и торжество Бэнкс при известии о кончине пациента. Сиделка, которая убирала в операционной, всем раззвонила об этом, не задумываясь о последствиях. Сперва сестра Мэриголд, желая замять скандал в своей клинике, была полна решимости как можно меньше упоминать в разговоре с инспектором об этой невыразимой Бэнкс. Однако намеки Аллейна на то, что Филлипс, его ассистенты, даже она сама могут подпасть под подозрение, заставили ее говорить. Теперь она заявила, что Бэнкс наверняка агент политических противников сэра Дерека. Аллейн дал ей возможность говорить и говорить, усиленно стараясь оставаться невозмутимым. Он обнаружил, что у нее великолепная память, и, аккуратно расспрашивая, подвел ее к тем событиям, которые происходили непосредственно перед операцией и во время ее. Оказалось, что из персонала клиники в операционной оставались в одиночестве Филлипс, она сама, Томс и, возможно, одна из сиделок. Мистер Томс, как ей казалось, вышел из операционной в предоперационную через несколько секунд после того, как сэр Джон приготовил шприц для инъекции. Когда она повторила все три-четыре раза, Аллейн сказал, что жестоко с его стороны столько времени задерживать ее и теперь он хотел бы повидать личную сиделку сэра Дерека и ту, которая убиралась в операционной. Он попросил сестру Мэриголд не упоминать о результатах вскрытия.

Первой пришла сиделка, что убирала в операционной. Она нервничала и пыталась избежать прямых ответов на вопросы, но скоро осмелела и принялась рассказывать про то, как непристойно радовалась Бэнкс. Она сказала, что Бэнкс вечно вколачивала в голову остальных сиделок большевистские идеи. Потом нервно добавила, что Бэнкс — хорошая сиделка и никогда не забывает о своем долге по отношению к пациенту. Описала все принадлежности, которые были приготовлены на столике перед операцией: полный пузырек с раствором гиосцина, ампула сыворотки, шприцы, сосуд с дистиллированной водой. Выразила абсолютную уверенность в том, что пузырек гиосцина был полон. Ей кажется, что с тех пор часть гиосцина использовали. Нет, она не обратила внимание на пузырек сразу после операции. Это совпадало с тем, что сказала старшая сестра. Сама сиделка убрала все инструменты и препараты и тщательно помыла снаружи все лотки и пузырьки. Ведь старшая сестра такая придира… «Нечего и думать найти отпечатки пальцев на этом пузырьке», — со вздохом сказал себе Аллейн. Он поблагодарил и отпустил сиделку.

Затем в комнату прислали сиделку Грэхем, личную сиделку О'Каллагана. Она тихо вошла, улыбнулась Аллейну и выжидательно встала перед ним, убрав руки за спину. У нее были широко поставленные голубые глаза, широкий улыбчивый рот, слегка выступающие зубы и аккуратная фигурка. Инспектор с удовольствием отметил, что она вызывает ощущение компетентности и спокойствия.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Аллейн. Она сразу уселась поудобнее и больше не ерзала.