Найо Марш - Убийство в частной лечебнице

— Говорите! — попросил Найджел.

— Сейчас. Раскройте же уши, внемлите же, слушайте!

— С полным вниманием!

— И перестаньте перебивать. Итак, я занят сейчас делом об убийстве, в котором жертва — не ваш родственник, а убийца, насколько я знаю, не принадлежит к числу ваших друзей. В свете наших прошлых историй это поразительно и примечательно.

— Слезьте с котурнов. Я полагаю, вы имеете в виду дело О'Каллагана?

— Правильно. Он был убит. По крайней мере, у трех человек из тех, кто присутствовал на операции, был мотив. Двое из них прямо и недвусмысленно угрожали ему. Нет, это не для публикации! Не спорьте! Я дам вам знать, когда будет можно. Я дошел до такой стадии расследования, на которой мне, словно героине французской пьесы, нужна задушевная подруга. Вы будете за нее. Можете время от времени закатывать глаза и восклицать «Quelle horreur!» [9] Какой ужас! (франц.). или, если вам так больше нравится, «Боже, что я слышу!» Других высказываний, кроме сочувственных междометий, я не потерплю.

— Принимается.

Аллейн тепло улыбнулся Найджелу:

— Вы терпеливый парень, Батгейт, а я слишком уж паясничаю. Это как болезнь. Я веду себя так, когда расстроен, а дело это очень трудное. Вот вам список действующих лиц, и учтите: вся наша беседа строго между нами.

— Убийственно! — сказал Найджел. Это было любимое его восклицание. — Таких строгостей мне не вынести… ну ладно, валяйте.

— Спасибо. Как вы знаете, О'Каллаган принял сам или получил слишком большую дозу гиосцина. По крайней мере, четверть грана. Он так и не пришел в сознание после операции. Насколько эксперты могут судить, препарат был введен в организм в течение четырех часов, предшествовавших его смерти, но здесь у меня полной ясности нет. Теперь — действующие лица. Вы их, в основном, знаете по предварительному расследованию. Жена — этакая Снежная королева. Знала, что ее муж время от времени гулял на стороне. Слишком горда, чтобы восстать против этого. Потребовала расследования. Сестра — совершенно не все дома и, как мне кажется, питает непростительную слабость к аптекарю, который снабжает ее патентованными средствами. Она пыталась всучить патентованное лекарство своему брату Дереку на ложе болезни в клинике перед самой операцией. Сейчас она ведет себя нервно и очень пугливо. Личный секретарь — один из новых молодых людей. От него так и несет дипломатией. Сплошная привлекательность и чарующие манеры. Он приятель мистера Батгейта, так что вполне может оказаться убийцей. Зовут его Рональд Джеймсон. Есть комментарии?

— Юный Рональд? Черт, конечно. Я забыл, что он хапнул это местечко. Вы очень точно его описали. С ним все в порядке…

— Не выношу этого мальчишку! — энергично выпалила Анджела. — Простите! — добавила она поспешно.

— Хирург — сэр Джон Филлипс. Выдающийся джентльмен. Друг жертвы до тех пор, пока последний не затащил его девушку на уик-энд и не бросил затем. Посетил жертву и обругал как следует. В присутствии дворецкого выразил пламенное желание жертву убить. Написал письмо примерно такого же содержания. А потом жертву прооперировал, после чего та скончалась. Я вижу, вы побледнели. Хирург ввел гиосцин, который сам же и приготовил. Среди хирургов это весьма необычная вещь, но такая уж у него привычка. Нет никаких доказательств, что он не превысил дозу. Но и доказательств обратного тоже никаких. Ассистент хирурга — доктор Томс. Шут. Серьезное предупреждение инспектору Аллейну — не паясничать! Вводил сыворотку штуковиной, больше похожей на насос, нежели на шприц. Был в операционной перед операцией, но сказал, что не был. Может быть, просто забыл. Мог что-нибудь подсыпать в насос с сывороткой, но, насколько известно, у него нет никаких причин это делать. Анестезиолог — доктор Робертс. Смешной маленький человечек. Пишет книги о наследственности и может о ней болтать часами. Хороший вкус в том, что касается литературы, картин и интерьера. Очень пугается, стоит упомянуть об убийстве. В прошлом угробил пациента большой дозой морфия, так что сейчас боится делать какие бы то ни было уколы. Старшая сестра клиники — сестра Мэриголд. Воспитанная. В ужасе. Могла бы что-нибудь подлить в сыворотку, но мое воображение при этой мысли угасает. Первая операционная сиделка — Бэнкс, большевичка. Выразила бурный восторг по поводу смерти О'Каллагана, коего считает врагом пролетариата. Посещает митинги, которые устраивают воинствующие коммунисты, угрожавшие О'Каллагану. Она делала укол камфары. Вторая операционная сиделка — Джейн Харден. Провела с покойным вышеупомянутый уик-энд и страшно переживала, когда он покончил с этой историей. Очень красивая. Угрожала покойному в письме. Подавала шприц с сывороткой Томсу. Замешкалась со шприцем. Потом упала в обморок. Можете изумляться на здоровье. Богатое поле деятельности, а?

— Это все? Впрочем, и этого хватает…

— Есть еще его личная сиделка. Милая рассудительная девушка, которая легко могла подсунуть ему яд. Она обнаружила, что мисс О'Каллаган давала брату патентованное средство.

— Может быть, она лжет.

— Вы так думаете? Я вранья не унюхал.

— Не паясничайте, — сказал Найджел.

— Спасибо, Батгейт. Нет, я все-таки не думаю, что сиделка Грэхем лгала. А вот Джейн Харден — да, насчет писем. Вот они все перед вами. Положитесь на удачу и укажите мне правильный ответ.

— Правильный ответ, — поразмыслив, объявил Найджел, — личная сиделка. Или же маленький смешной человечек.

— Почему?

— О, просто я рассуждаю как в детективных романах. Двое посторонних. Сиделка — очень подозрительная особа. Смешной маленький человечек — это самый модный сейчас тип негодяя в книжках. Он может оказаться незаконнорожденным братом сэра Дерека, и потому он так интересуется наследственностью. Я подумываю о том, чтобы написать детективный роман.

— Думаю, получится.

— Разумеется, — сказал Найджел медленно, — есть и другая школа логики, где самый очевидный Подозреваемый всегда и есть убийца. Это та самая теория, которая вам в Ярде больше нравится?

— Полагаю, да, — согласился Аллейн.

— Вы читаете детективы?

— Обожаю их! Такое удовольствие — убежать от своей работы в совершенно другой мир.

— Не настолько же они все плохи! — запротестовал Найджел.

— Ну, может быть, и не настолько. Любое по-настоящему точное описание полицейского расследования, даже в самом ярком деле об убийстве, окажется смертельно скучным. Мне-то показалось, что вы достаточно насмотрелись на эти игры, чтобы понимать, что к чему. Тома по любому делу — скопище мелких нудных подробностей, большинство которых не имеет отношения к делу. Автор детектива просто перескакивает через все это, написав несколько прочувствованных слов о рутинной полицейской работе, а затем выбирая самое существенное напоказ. И он совершенно прав. Он был бы худшим в мире занудой, если бы так не поступал.