Джон Карр - Капкан для призрака

Она позвонила с Харли-стрит и поговорила с полковником Селби, который уже разработал план действий. А если она ему не звонила, то наверняка он сам позвонил ей туда, где она снимала квартиру.

Он сказал ей, что завтра все едут в Фэрфилд. Перед таким соблазном Глайнис не могла устоять. Прежде всего она не могла не отреагировать на то, что я поеду туда днем, ближе к вечеру. Перед тем как уйти с Харли-стрит, она уговорила глупенького Майкла написать поддельное письмо. Останься они оба там дольше, обязательно встретились бы со мной, когда я вернулся домой. Однако они уже ушли (это видно по времени на штемпеле).

Результат всего этого вам известен.

Полковник Селби не собирался сваливать вину на Бетти. Она сама (признаем это) свалила на себя эту вину. Она была наверху в доме, когда пришел убийца и когда, никем не увиденный, ушел. А о том, что Бетти сделала потом, думаю, я не должен рассказывать повторно.

Твигг закашлялся и выглядел так, словно ему угрожала опасность задушить самого себя своим собственным воротничком.

— А как насчет миссис Боствик? — наконец спросил он. — Вам точно известно, доктор, что полковник Селби не разработал этот план совместно с ней? Что она его ко всему этому не подстрекала?

— Нет, точно мне это неизвестно, — сдержанно ответил Гарт. — Но, думаю, именно так и было. Полковник Селби относился к тем людям, которые считают, что всеми делами, включая убийство, должен заниматься только мужчина. Тем не менее в воскресенье…

— Ага! В воскресенье?

— Марион даже после ночного разговора со мной не считала, что я могу знать так много, чтобы представлять для нее какую-то опасность. Она никогда ничего о себе не расскажет, если это может подслушать кто-то третий. В этом отношении Марион гораздо более сильная личность, чем был ее возлюбленный. Однако она узнала, что в ее присутствии должны допросить Майкла, который мог знать правду, потому что ему было известно, в чем состоит значение той книги.

Припоминаешь, Эббот, как она ни с того, ни с сего ушла с нашего совещания в салоне отеля «Палас»? Она ушла не потому, что я хотел этого, как ты думал. Напротив! Я уже вот-вот собирался спросить ее об этой книге, однако не успел. Марион ушла, потому что выяснила, что Глайнис подчинила себе Майкла. А то, что знала Глайнис, наверняка известно и ее поклонникам. А то, что известно Майклу, мог вытянуть из него я. Тайна Марион — она ведь думала, что речь идет лишь о тайне ее прелюбодеяния, — внезапно оказалась в большой опасности.

Уже до этого она советовалась с полковником Селби. Он жил в отеле «Империал», по соседству с отелем «Палас», на Виктория-авеню. И еще кое-что! Когда я шел вниз в бильярдный зал, боковая дверь в конце коридора этого крыла отеля была закрыта, однако вскоре она уже оказалась приоткрытой. Через эту дверь кто-то проскользнул из одного отеля в другой.

Эббот что-то проворчал и сказал:

— Я помню, как она ушла. Так, значит, миссис Боствик наконец высказала вслух свои мысли? И спокойно потребовала от убийцы Глайнис Стакли, чтобы он заставил замолчать Майкла Филдинга? Но ведь для этого у нее уже должны были быть хотя бы какие-нибудь подозрения?

— Верно. Подозрения у нее уже были. Думаю, эти подозрения были у нее еще во время ночного разговора со мной в номере гостиницы. Полковник Селби попытался исполнить ее желание, однако на этот раз не смог довести дело до конца. Существуют ведь определенные границы.

— Насчет границ, — пробормотал Эббот, — это еще вопрос.

— Это был вопрос и для меня, — сказал Гарт. — Майкла напугали до такой степени, что я не мог заставить его говорить. Совершенно очевидно, что он не проговорился бы ни за что на свете. Ты сказал мне, что на следующий день состоится предварительное разбирательство; что Бетти, возможно, посадят в тюрьму. Я был в отчаянии. И только вчера ночью мне пришло в голову, что только полковника Селби можно заставить говорить.

Совесть уже не давала ему ни секунды покоя. Это было ясно по его попытке заставить замолчать Майкла. Его кодекс чести позволял сделать множество вещей; можно поддерживать связь с замужней женщиной и можно совершить убийство. Однако нельзя заставить страдать невиновного и нельзя даже и мысли допустить о том, чтобы могла страдать женщина.

Вы оба уже знаете, что я сделал. Я решил поговорить сегодня с ним и с миссис Монтэг, чтобы он понял, что у меня имеется достаточно доказательств. Я написал подробное письмо обо всем, что знал или думал, что знал. Я отдал ему это письмо в присутствии третьих лиц и туманно намекнул о том, что мне известно. Попрошу его передать это письмо миссис Монтэг, хотя на самом деле письмо предназначалось именно ему. Конечно же, он прочтет это письмо первым. Если то, о чем я думаю, неправда, полковник сразу же прибежит обратно и скажет мне об этом. Если же я прав…

Я надеялся, что Майкл расскажет мне намного больше и поможет опознать напавшего на него человека. Однако тут мне не повезло. Впрочем, в этом не было необходимости. К счастью (если можно, конечно, так выразиться в данном случае), в это ужасное дело оказалась замешана женщина, которую я имею честь безумно любить. Это я должен был подчеркнуть, когда говорил в присутствии полковника Селби. А вас, инспектор, я должен был заставить, чтобы вы предъявили свое обвинение полностью, вплоть до самых убедительных обстоятельств. Я должен был быть уверен, что полковник пойдет за мной. И потом мне осталось только ждать.

Вторично с тех пор, как Гарт встретился с Твиггом, лицо у того стало почти бесцветным.

— О господи, доктор! Да у вас ведь не было вообще никаких доказательств! Вообще никаких доказательств для присяжных!

— Не было. Именно поэтому я вынужден был поступить таким образом.

— А если бы что-нибудь не удалось? Ведь этот дом был настоящим арсеналом огнестрельного оружия. Ну что, если бы у вас что-нибудь не удалось?

— Спросите любого хирурга, инспектор, что случится, если он начнет думать обо всем, что может не удаться во время операции. Ведь тогда не удалось бы сделать ни одной операции.

— И вы начали выдвигать обвинения против него, — сказал Твигг, — именно в тот момент, когда он, с пистолетом в руке, подошел к двери!

Твигг замолчал и нахмурился. Он сделал несколько шагов в сторону камина и тут же вернулся обратно. Сдвинул котелок еще дальше на затылок.

— Доктор, — сказал он голосом, в котором чувствовалась подавляемая ярость, — сегодня вечером вы сказали обо мне очень много. Причем сказали это мне прямо в лицо.

Гарт инстинктивно напрягся.

— Ну? Что, если я в самом деле сказал вам это?

— Понимаете, мы с вами всегда будем расходиться во мнениях. И из вас никогда в жизни не получился бы хороший полицейский. Ну да Бог с ним, со всем этим! А что, если вы еще разок предложите мне сигарету из вашего портсигара? По-моему, вы все же неплохой парень.