Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

Она некоторое время наблюдала за партией и отметила, как игра действует на Уилфреда. В бридже особенно ярко выявлялись агрессивные черты его характера: его увлекал этот своего рода поединок, интеллектуальная битва, повышавшая содержание адреналина в крови; в то время как чисто физический риск, который мог бы нарушить удовольствие, отсутствовал, небольшой риск финансового порядка присутствовал, усиливая агонию поражения и придавая особую пикантность победе. Возможно, именно эти качества характера и делали его хорошим адвокатом.

Когда она вышла из гостиной, чтобы принести кофе и сандвичи, она услышала его голос, перекрывающий остальные, это был тот самый голос, которым он привлекал к себе внимание в ресторанах, защищал дела в судах, заставлял гостей умолкать, если хотел поведать им какой-нибудь анекдот. Во время ужина трое джентльменов вновь проявляли к ней изысканную почтительность: но интересно, подумала она, будут ли они столь же благожелательны, обсуждая ее между собой.

После ужина она убрала со стола и помыла посуду, затем ускользнула к себе наверх и легла в постель. Еще не уснув, она услышала, как гости в половине второго ушли.

На следующее утро за завтраком она сказала:

— Вы никогда мне не говорили, что служили в армии.

— Что? — Он оторвался от «Таймс», которую читал. — А я думал, что да. Почему вы спрашиваете?

— Вчера вечером судья Сноу упомянул о том, что вы были в Сахаре.

— Верно. Просто не тот период моей жизни, который вспоминается с удовольствием.

— Разве вы подходили по возрасту?

Он беспокойно замигал глазами.

— Я был как раз призывного возраста. Это прервало мою учебу в университете. Я вам рассказывал.

— Расскажите мне об этом как-нибудь снова. Конечно, трудно…

— Что трудно?

Она подумала, как трудно представить его подтянутым, с юношеской походкой, переносящим все трудности военной жизни.

— Трудно себе представить, какой на самом деле была война. Я ведь еще не родилась тогда. Знаете…

— Конечно, знаю. Даже мне, дорогая, кажется война далеким прошлым, словно все это происходило с кем-то другим.

— Но вам не приходилось участвовать в боях, не так ли?

— Я служил в тыловых войсках в финансовой части. Но война в пустыне была столь переменчивой, что различия такого рода часто стирались. Я порой подвергался немалой опасности. И, разумеется, трудностям не было конца. Есть еще тосты?

— Сейчас принесу. Не хотите ли сухих хлебцев?

Энджелл что-то пробурчал и посмотрел на часы.

— Не беспокойтесь. Я, пожалуй, обойдусь.

Перед матчем Годфри не уделял внимания Флоре, как она и предвидела. Хотя он тренировался почти все лето, ему нужно было держать себя в форме перед боем, который, как бы там ни считала пресыщенная публика, мог оказаться решающим в его карьере. Тренером у Джуда Дэвиса был Пэт Принц, бывший боксер среднего веса лет пятидесяти с лишним, с хриплым голосом и следами мелких швов на лице, как раз под глазами. Годфри вначале игнорировал его, но когда дело дошло до тренировок на ринге, пришлось отдать Принцу должное — тот знал свое дело и за последнюю неделю перед боем сумел неплохо подготовить Маленького Божка. Он признался Годфри, что, будь на то его воля, он бы не допустил Годфри на ринг еще с полгода, пока тот не отучится от дурных привычек, но Дэвис взял над ним верх и сказал, что мальчик нуждается в продвижении и что он может учиться, выступая на ринге. Годфри был целиком согласен с Дэвисом.

Первый раз он встретился со своим противником на взвешивании в день матча в полдень в театре Доминион. Миллер, суровый, крепко сложенный шотландец, впервые выступал в Лондоне, и поэтому вид у него был мрачнее обычного. Вечером им сказали, что их бой состоится перед или сразу после главного боя в зависимости от того, как пройдут первые встречи. Но первые встречи заняли все отведенное им время, и их бой шел после главного боя. Годфри проклинал судьбу. До главного боя в зале всегда полно публики, после него публика редеет: кто отправляется в туалет, кто в бар. Он сидел в узкой, неприглядной раздевалке, освещенной тусклой лампочкой, с бесконечными рядами полок по стенам, заполненных принадлежностями оркестра и хоровых ансамблей, которые выступали в другие вечера, и прислушивался к непрерывному реву толпы: один из противников в главном бою был родом из Уэльса, и зал был полон подвыпивших собратьев, распевавших песни и кричавших во всю мощь своих глоток. А мощь глотки уэльсца поистине непревзойденная. Боксер тяжелого веса, негр Тот Буши, один из подающих надежды боксеров в команде Дэвиса, только что одержавший победу по очкам, пожаловался Годфри, что в зале стоял дикий гвалт и он едва соображал, что делает. Зрители требовали главного боя и оглушительно вопили.

Годфри тоже хотелось посмотреть главный бой, но раздевалку покидать не разрешалось. При неожиданном или неблагоприятном исходе они должны были немедленно выйти на ринг — отвлечь внимание толпы, надежды которой потерпели крах.

Поэтому он сидел в ожидании выхода, разговаривая с Пэтом Принцом, его руки уже были забинтованы, перчатки висели на гвозде рядом, чтобы можно было надеть их в последний момент, капа, вазелин и полотенце на полочке, зелено-белый махровый халат с надписью «Маленький Божок» на спине накинут на плечи. Шум, доносившийся снаружи, угрожающе нарастал. Джуд Дэвис сначала находился тоже в раздевалке, но вслед за остальными присоединился к зрителям, чтобы посмотреть главный бой.

— Нервничаешь, парень? — спросил Пэт Принц, прервав тихое насвистывание.

— Не больше обычного. Я сегодня в форме. А на остальное наплевать.

— Хорошо, только постарайся держать себя в руках, Я видел, как ты тренировался на прошлой неделе и получил от Невиля приличный апперкот. — Принц принялся насвистывать мотивчик из «Оклахомы».

— Невиль много о себе воображает, ничего, как-нибудь он заработает.

— Ну ладно, я тебя только предупредил. Лучше сейчас, чем потом.

До них докатилась новая волна криков. Буши сказал:

— Похоже, кто-то в нокауте. Надеюсь, не Эван Морган!

Столпотворение длилось еще несколько минут, и тут в раздевалку ворвался секундант.

— Рефери остановил бой! У Лопеса поврежден глаз. Морган стал чемпионом!

— Какое он имел право останавливать! Лопесу всего лишь бровь задело.

— Хорошо еще, что так обошлось! Уэльсцы разнесли бы зал, окажись на месте Лопеса их Морган.

Шум и неразбериха продолжались, и Пэт Принц вскочил на ноги.

— Теперь наш черед, малыш.

Они с трудом пробрались сквозь толпу орущих уэльсцев и подошли к рингу. Кто-то запел «Земля моих отцов», и весь зал поднялся на ноги. Затем под охраной полдюжины полицейских нового чемпиона вывели из зала, и Годфри увидел, как его противник взобрался на ринг. Он последовал за ним, а зрители уже пробирались к барам, и лишь немногие оставшиеся уселись на свои места. Распорядитель призвал к тишине и объявил следующий бой.