Буало-Нарсежак - В заколдованном лесу

— Замолчите! — вскрикнула она.

Ее грудь страстно вздымалась, а ее щеки стали бледными, словно цветки камелии. Мягко отводя ее руку, я покрыл ее поцелуями.

— Клер… Клер… Послушайте меня. Мне совершенно необходимо это. Речь идет, возможно, о вашей жизни и о моей. Я более не смогу жить без вас.

— Прошу вас, господин граф, пустите меня!

Я не оставил своей добычи, и в то время как слезы заливали ее красивые глаза, я рассказал ей о своем детстве, жизни изгнанника и отчаявшейся любви.

Она больше не пыталась оттолкнуть меня, и, теряя остатки хладнокровия, я упал перед ней на колени, предлагая ей свое имя и титул, свое состояние и этот замок, который я, тем не менее, раньше поклялся отнять у нее.

— Нет, — простонала она. — Нет… Это невозможно!

— Значит, вы меня не любите?

Она провела рукой по моим волосам.

— Я не говорила этого.

Тогда я мгновенно вскочил на ноги и, притянув ее к своему плечу, сказал:

— Так, значит, вы меня любите! Я это знаю! Я это вижу! Вы любите меня. Клер! Вы — моя!

— Я навсегда останусь ничьей. Так предрешено.

— Кем? Вашими родителями?

— О нет! Мои родители предоставили бы мне полную свободу действий.

Тогда я вдруг вспомнил ее пропитанные тайной слова, ее намеки на жестокость вещей и опасения барона.

— Клер, — настаивал я, — у вас есть какая-то тайна. Доверьте ее мне. Я сумею вам помочь.

— Увы! — сказала она. — Эта тайна принадлежит не мне.

— Нет такого ужасного секрета, который я бы не смог сохранить в тайне. Вы опасаетесь какого-нибудь врага?

— Против этого врага вы не в силах что-либо предпринять.

— Где он скрывается? В замке?

Она скрестила руки у горла, ее глаза блуждали в поисках чего-то неведомого.

— Он скрывается во мне. Мне часто хочется умереть. Как Мерлену и как де Дерсру. Порой мне кажется, что мои мольбы вскоре будут услышаны и я, наконец, обрету мир, спокойствие, а затем…

— Клер дорогая успокоитесь! Мне не нравится это ваше исступление. Рядом со мной вам нечего спасаться. А позже вы мне все объясните.

Обняв ее за плечи, я шел с ней по дозорному пути. Вокруг нас скользил легкий ветерок. По нагретым солнцем камням, словно язычки пламени, то тут, то там мелькали ящерицы. От наполнившей меня божественной радости я почувствовал, как воспрянул мой дух.

— Вы как и я, — жертва одиночества, — прошептал я ей на ухо. — Эти величественные леса, эти мирные стоячие воды, эти травы, выросшие словно лианы, и превратившие парк в какой-то дикий уголок, — вот что постепенно вызвало в вас ипохондрию, это мрачное и нелюдимое настроение. Но я намерен переделать замок Мюзияк Я вырублю деревья, осушу пруд, а на том месте, где шумел тростник с камышом, зацветут лилии и розы. А сам замок…

Она покачала головой.

— Прошу вас, не усугубляйте мою печаль! Ах! Вот и отец.

И в самом деле, в замковой башне раздался голос барона. Я отошел от Клер на несколько шагов.

— Я никогда не покину вас, что бы ни случилось! — поклялся я. Появился барон, идущий впереди жены, и потирающий руки нотариус.

— Мы пришли к согласию, — сообщил мне барон. — Вы можете гордиться господин граф тем, что нашли в лице метра Меньяна такого прекрасного союзника.

Я смотрел на его перевязанный палец, и его слова странным образом отзывались в моей голове.

— Я счастлив, — пробормотал я. — Лично я ничего не смыслю в подобного рода сделках.

— Нужно только подписать документы, — вмешался нотариус. — Я уже все подготовил.

— Ну что ж, — подытожил барон, — давайте спустимся вниз. Быть может, господин граф, вы хотели бы еще что-нибудь посмотреть!?

В какой-то момент я в нерешительности замер, боясь показаться смешным.

— Да, — вымолвил я наконец. — Да. Я бы хотел еще осмотреть склеп под часовней.

— Склеп? — повторил барон.

Внезапно он остановился, и кровь отхлынула от его полнокровного лица, а его жена прислонилась к амбразуре, став такого же серого цвета, что и камень, поддерживающий ее. Клер же опустила глаза, и несмотря на заливавшее нас солнце, они все трое, казалось, застыли, мучимые изнутри какой-то странной и смертельной болью.

— Это не к спеху, — поспешно добавил я.

— Да это не к спеху, — повторил барон слабым голосом. А затем, взяв меня под руку и ведя обратно, он добавил: — Лучше оставить мертвых в покое.

— Как? Вам никогда не приходила в голову мысль спуститься в склеп? — спросил я.

— Я туда уже однажды спускался.

— И что?

— А то, что у меня нет ни малейшего желания спускаться туда вновь.

— Он что, оказался слишком поврежденным?

— Вовсе нет. Однако, поверьте мне, господин граф, что погребать мертвых столь близко от живых далеко не самая удачная мысль.

После этих слов воцарилось молчание, едва нарушаемое свистом ветра. Я вновь ощутил то тягостное чувство, столь взволновавшее меня в начале визита, и подумал, что барон возможно не согласился бы с предложением нотариуса, не будь у него каких-то определенных оснований. Почему этот человек, который раньше и не думал о продаже замка, столь поспешно принял мои предложения?

Клер накануне сказала мне — ее родители терзались страхом. Мой взгляд без конца возвращался к пальцу барона к тому самому пальцу, который я так глубоко ранил всего несколько часов назад. Нет, страх — это не объяснение, и тайна Эрбо без сомнения заключалась в чем-то гораздо более ужасном.

Запутавшись в своих мыслях и отчаявшись убедить свою любимую я, желая умереть, сам следовал за бароном в гостиную. Нотариус утратил свою живость и, казалось, погрузился в какое-то мрачное размышление. Вынув из своего портфеля договор, он принялся отсчитывать деньги, в то время как мы с бароном ставили на пергаменте свои подписи. По правде говоря, я уже не понимал, сон ли это или же реальность. Во время нашего отсутствия в гостиную принесли поднос и бокалы. Барон налил нам старого вина, аромат которого я едва заметил.

Совершенно напрасно я твердил себе «Замок принадлежит тебе. Ты у себя дома. Прошлое — не в счет» — и все же я был опечален еще больше чем на похоронах моей матери. Наконец нотариус уверенным жестом закрыл свой портфель.

— Разумеется, господин барон, — сказал он, — вы располагаете достаточной отсрочкой, чтобы забрать…

— Благодарю вас, но мы уедем с наступлением ночи.

Я попытался было возразить.

— Не настаивайте господин граф, — продолжил он. — Я намерен уехать в Ренн, где мне предлагают одно очень интересное дело. С вашего разрешения несколько позже я заберу некоторые вещи, которые мне дороги. Вместе с тем я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы оставили ландо в моем распоряжении еще на несколько дней.

Оценив его учтивость, я в свою очередь предложил ему оставить карету у себя навсегда, и мы расстались лучшими друзьями. В то время как метр Меньян прощался с бароном и баронессой, я подошел к Клер.