Гастон Леру - Дама в черном

Рультабиль рассчитал правильно. У ворот сумасшедшего дома он столкнулся с Бриньолем. Без лишних слов Рультабиль приставил к горлу негодяя револьвер и пригрозил пристрелить на месте. Бриньоль струсил и, умоляя его пощадить, сообщил, что Дарзак жив. Через четверть часа Рультабиль знал все. Однако одного револьвера оказалось недостаточно, так как Бриньоль не только боялся смерти, но и любил жизнь, а также и все то, что делало эту жизнь особенно приятной — в частности, деньги. Рультабиль объяснил ему простоту выбора: или погибнуть на месте, если он остается союзником Ларсана, или хорошо заработать, если он поможет семье Дарзак выпутаться из этой истории без публичного скандала. Договорившись, они вместе направились в сумасшедший дом. Директор выслушал их сперва с удивлением, затем с ужасом, быстро перешедшим в безграничную любезность, и Робер Дарзак был мгновенно освобожден. Здесь я опускаю взаимные излияния радости.

Я уже говорил, что, по счастливой случайности, Робер почти не пострадал от раны, которая могла бы оказаться смертельной. Рультабиль немедленно увез его в Ментону. Бриньоля они отпустили, назначив свидание в Париже для улаживания денежных отношений. По дороге господин Дарзак рассказал, как, сидя в своем заточении, он случайно прочел в местной газете, что в замке Геркулес остановились после отпразднованной в Париже свадьбы господин и госпожа Дарзак. Теперь он понял источник всех своих злоключений и конечно же угадал того, кто осмелился на фантастическую дерзость — занять его место подле несчастной женщины, чей неокрепший еще после болезни рассудок делал осуществимым подобное предприятие. Это открытие придало ему силы. Украв пальто директора, чтобы прикрыть больничную пижаму, он позаимствовал из его же кошелька сто франков и, рискуя сломать себе шею, перебрался через ограду, которая в иное время показалась бы ему непреодолимой. Добравшись до Ментоны, он отправился к замку Геркулес и там своими глазами увидел Дарзака. Увидел самого себя! Затем он потратил несколько часов, стараясь вернуть себе прежнюю внешность, во всяком случае настолько, чтобы озадачить того, кто принял его облик. Его план был прост. Проникнуть в замок Геркулес, как к себе домой, зайти в помещение, занимаемое Матильдой, и показаться Ларсану, чтобы привести его в замешательство. Он расспросил местных жителей и узнал, что новобрачные расположились в глубине Четырехугольной башни. Новобрачные! Все, что ему довелось испытать до сих пор, было несравнимо с отчаянием, охватившим его при этом слове: новобрачные. Но его страдания окончились в ту же минуту, когда, появившись из шкафа, он увидел Матильду. Ларсан сразу все понял. Она не осмелилась бы на него так смотреть, если бы стала женой другого. Да, они были разлучены, но никогда не расставались друг с другом! Для осуществления своего плана Робер Дарзак купил в Ментоне револьвер. Затем он избавился от выдававшего его пальто и приобрел костюм, по цвету и фасону напоминавший одежду Дарзака. Оставалось ждать. Некоторое время он скрывался за соседней виллой на вершине небольшого холма, откуда мог наблюдать за тем, что происходит в замке. В пять часов, убедившись, что его противник находится в башне Карла Смелого и, следовательно, не попадется навстречу, он рискнул отправиться к Четырехугольной башне. Проходя мимо нас по двору, Дарзак едва не выдал себя. Он хотел уже окликнуть меня или Рультабиля, но сдержался. Он желал, чтобы первой его узнала именно Матильда. Эта надежда поддерживала его мужество. Только ради нее и стоило продолжать бороться. Через час, когда он держал в своих руках жизнь Ларсана, повернувшегося к нему спиной и занятого корреспонденцией, Дарзак даже не вспомнил о мести. После стольких испытаний в его сердце, переполненном любовью, все еще не находилось места для ненависти. Несчастный господин Дарзак!

Продолжение нам известно. Не знал я лишь, каким образом настоящий Дарзак вторично проник в Форт Геркулес. Оказывается, разузнав после бегства Старого Боба о выходе из замка через колодец, Рультабиль доставил Робера Дарзака в замок тем же путем, каким неугомонный археолог его покинул. Необходим был удобный момент для разоблачения и захвата Ларсана. Этой ночью действовать было уже поздно, и Рультабиль решил покончить с бандитом на следующий вечер. Для того чтобы спрятать господина Дарзака днем, Рультабиль с помощью Бернье отыскал для него заброшенную и уединенную комнату в Новом замке.

При этом сообщении я издал такой пронзительный возглас, что Рультабиль искренне расхохотался.

— Так вот в чем дело! — закричал я.

— Теперь догадались?

— Вот почему я обнаружил этой ночью «Австралию». Передо мной находился настоящий Дарзак! А я-то терялся в догадках, так как помимо «Австралии» имелась еще и настоящая борода, которая прочно держалась на своем месте. Теперь я понял все!

— Могли бы и побыстрее, — невозмутимо ответил Рультабиль. — Той ночью, мой друг, вы нас изрядно стесняли. Когда вы появились во дворе Карла Смелого, господин Дарзак как раз провожал меня к колодцу. Я успел лишь захлопнуть деревянную крышку, а он — спрятаться в Новом замке. Но когда вы отправились наконец спать после неудачных попыток оторвать ему бороду, Дарзак вернулся ко мне. Мы были в большом затруднении. Заговори вы на следующее утро о своем открытии с другим Дарзаком, полагая, что перед вами Дарзак из Нового замка, — и все пропало. Однако же я не хотел уступать просьбам господина Дарзака, который предлагал разбудить вас и немедленно открыть всю правду. Зная импульсивность вашего характера, я опасался, что вы не сможете целый день скрывать эту правду. Один только вид негодяя мог привести вас в ярость и все испортить. Ведь наш противник был так хитер! Поэтому мы решили ничего вам не говорить. Утром я должен был вернуться в замок уже не скрываясь, и надо было устроить так, чтобы до этого времени вы с Дарзаком не встретились. Вот я и отправил вас, с утра пораньше, на ловлю устриц.

— Понимаю.

— В конце концов, вы всегда все понимаете, Сэнклер. Надеюсь, вы не обиделись на меня за эту прогулку, тем более, что вам удалось провести целый час наедине с госпожой Эдит.

— Кстати, о госпоже Эдит. Почему вы все время так упорно стремились меня рассердить? — спросил я.

— Чтобы иметь основание рассердиться самому и запретить вам обращаться ко мне и к господину Дарзаку. Повторяю, что после ваших ночных приключений все ваши разговоры с ним надо было свести до минимума. Поймите же наконец и это, Сэнклер.

— Понимаю, понимаю, мой друг.

— От всей души поздравляю вас с этим.

— Но есть еще одна вещь, которая остается для меня загадкой. Смерть Бернье! Кто же его убил?