Адива Гефен - Алмазная пыль

— Где Вера-Леа Курт?

— Кто такая эта Вера-Леа Курт?

— Это очень плохой человек. Он пришла забрать моих девочек… — он опять заговорил туманно, как ненормальный.

— О чем ты говоришь, Якоб? Какие девочки? Что она тебе сделала?

Но он, утонув в сидении машины, молчал, как мобильный телефон, у которого разрядилась батарейка.

Я уложила Якоба в папином кабинете. Бой беспокойно кружила вокруг него, и Газета благословил ее, президента Соединенных Штатов и Черчилля. Потом лег на кушетку со своим старым транзистором в обнимку и закрыл глаза. Я опустила жалюзи, хотя снаружи и так уже было темно. Дождя еще не было, но он назревал в воздухе со всей очевидностью.

Я сложила в кабинете газеты, собранные по всей квартире, поставила на письменный стол коробку с печеньем, бутылку сока и стакан. Хотела погасить свет — мне показалось, что Якоб заснул.

— Ты не должна беспокоиться о Максе, — сказал он вдруг, не открывая глаз.

Я смотрела на него, потрясенная. Он открыл глаза — это был спокойный синий взгляд. Еще одно из редких мгновений ясности. Глубоко вздохнув, я спросила:

— Кто такая Вера Курт?

— Кто?

— Вера-Леа Курт. Помнишь, ты о ней говорил. Ты сказал, что она плохая. Что она ищет твоих девочек… — он сразу как-то потух. Закрыл глаза и напрягся, как будто я покусилась на что-то запретное.

Ночью мне снилось, что царица Эстер принесла к нашему дому афганский молитвенный коврик. Она сидела в гамаке, который папа повесил во дворе для той, что была когда-то моей матерью, и ела арбуз, жадно терзая зубами его мякоть. Красный сок стекал по ее подбородку на живот и по ногам, и под гамаком собралась красноватая лужа. Вдруг зубы царицы Эстер стали быстро расти. Они торчали у нее изо рта, длинные и острые, вгрызались в кресла, диваны, обои, картины. Ее зубы кусали кухонные шкафчики, ковры и неуклонно приближались ко мне. Я проснулась в холодном поту. Господи! Интересно, что сказала бы по этому поводу скромница-психоаналитик Меира Гурвич, к которой папа по совету школьного психолога отправил меня, когда та, что была моей матерью, уехала, и я сделалась неуправляемой.

«Ты переживаешь душевный кризис, тебя бросили и нужно помочь тебе побороть гнев, — с пугающим сочувствием объясняла мне госпожа Гурвич, когда меня поймали на воровстве из школьных портфелей. — Ты должна извлечь на свет лучшее, что в тебе есть, и сделать гнев помощником, а не разрушителем…» Это не помогло. В тридцать лет гнев всё еще продолжает бушевать во мне. Факт! Даже ночью нет мне покоя — царица из свитка [26] Свиток Эстер повествует о событиях, происходивших в Персии во времена правления Ахашвероша (Артаксеркса), когда царица Эстер спасла еврейский народ от истребления. пришла ко мне во сне и безжалостно сожрала мой дом.

За окном начиналось осеннее серое утро. Стоя у запертой двери, Бой пыталась меня гипнотизировать.

— Ладно, пошли, — сказала я, открывая входную дверь. За ней, будто всю ночь там ждал, стоял мой приятель Шамир.

— Какая неожиданность!

— Вы проснулись?

— А как вы думаете?

— Вы не отвечаете на телефонные звонки.

— Как вы узнали, что я здесь?

— Ваш друг — тот, что вчера держал за руку вашего дедушку — сказал, что вы либо на Ахад а-Ам, либо здесь. Джейми поехал на Ахад а-Ам, а я сюда. Мне повезло больше.

— Хорошо. Но сейчас я иду гулять с собакой.

— Нет, Габи. Собака подождет. Это не займет много времени. Четверть часа, не больше.

Мы вошли в дом. Шамир вслед за мной прошел на кухню.

— Вам не следовало пугать дедушку. Я же предупреждала, чтобы вы были с ним поосторожнее.

— Мы сделали всё, что могли. Мы не собирались на него давить. И всё же — речь идет об убийстве! Ничего не поделаешь, Габи Райхенштейн.

— Габи Амит!

— Пусть будет Амит… — он улыбнулся. — У меня есть к вам несколько вопросов, и чашечка кофе нам не помешает.

— Сахар на стойке, кофе в шкафчике.

— Предлагаете мне приготовить?!

— Вам, — кивнула я. У меня аллергия на всё, что напоминает фразу «Дорогая, приготовь кофе».

Он спокойно поднялся, налил воды в кофеварку и зажег газ, а когда закипело, всыпал туда три полные ложечки черного кофе. Кухню заполнил насыщенный аромат. Крепкий кофе — такой, как я люблю!

Поставив на стол две полных чашки, он сосредоточенно уставился на меня.

— Теперь по-серьезному, Габи. Я думаю, что ваш дедушка знал убитую женщину.

Черт! Я тоже так думала, но не собиралась посвящать Шамира в свои догадки.

— Мой дедушка? — удивленно сказала я. — Дедушка Макс знал проститутку? Вы, наверное, смеетесь надо мной…

— А кто сказал, что она проститутка?

— Ой, Шамир! Вы же лучше меня знаете этот район. Кто там бродит по ночам? Поэтессы?

— Она не проститутка. Мы думаем, что ваш дедушка кого-то ждал.

Разумеется. Это объясняет, почему он надел пиджак.

— Но дедушка сказал, что никогда ее не видел, — изобразила я наивную внучку.

— Не уверен, что это правда, — он внимательно изучал мое лицо, пытаясь уловить какой-нибудь знак. Забыл, что имеет дело с учительницей актерского мастерства.

— Вы хотите сказать, что мой дедушка убил эту женщину? — сердито спросила я.

— Я ничего не хочу сказать. Я только спрашиваю, не кажется ли вам, что эта женщина приехала, чтобы получить что-то у вашего дедушки. К примеру, его формулу алмазного порошка. Вы говорили, что он специалист по алмазным порошкам. Предположим, она пыталась хитростью выманить у него формулу, и ваш дедушка рассердился, схватил ее и… — он пристально посмотрел на меня. — Как вы думаете, Габи? Могло так быть?

Я пожала плечами.

— Мне это кажется невероятным.

Он немного помолчал, потом сказал:

— Знаете, Габи, сказать по правде, мне тоже. Но ваш дедушка что-то от нас скрывает. Он не сказал правды. Или, по крайней мере, сказал не всю правду. А актер он, к сожалению, довольно посредственный. Его сердечный приступ меня тоже не очень-то убедил.

— Шамир! — вспылила я. У этого сыщика слишком тонкий нюх! — Дед всё еще в больнице. Думаете, его там просто так оставили?

— Перестраховка! Кстати, вам известно экономическое положение господина Райхенштейна?

— Нет. Это тоже относится к делу?

— Всё относится к делу. Я понял, что он поддерживает вашего отца.

— А если и так? Какое это имеет отношение к той женщине? По-моему, вы ищете монетку не под тем фонарем. Разберитесь, наконец, кто была эта женщина!

— Мы нашли таксиста, который привез ее во двор вашего дедушки.

— Вот! Может, это он помог несчастной превратиться в труп? Знаете — женщина, ночь, темнота, толстый кошелек — неслабое искушение…

— Не похоже. Таксист прочитал об убийстве в газете, и сам пришел в участок. Он говорит, что возил эту женщину из гостиницы «А-Шарон» в Герцлии на проспект Ицхака в Хайфе, а оттуда — обратно в центр страны — в эту дыру в Герцлии, и пообещал приехать за ней через час…