Эдогава Рампо - Игры оборотней

— А, Химэда! Слышал, слышал эту фамилию. От Муракоси. Так, значит, он погиб третьего ноября? И вы хотите сейчас выяснить мое алиби? То есть подозреваете, что убийца — я? Ха-ха!…

— А вам приходилось встречаться с Химэдой?

— Нет.

— Значит, и его убийцей вы быть не можете. Нас интересует не ваше алиби, нас более интересует господин Муракоси, его алиби. Если, допустим, тот день он провел у вас и вы это подтверждаете, значит, алиби у него есть. Так что, не приходил он сюда? — Миноура попытался чуть-чуть запутать опьяневшего художника.

— Может, приходил. А может, не приходил. Вообще он приходит сюда не чаще раза в месяц. Раза два в месяц я бываю у него. Вы спрашиваете про ноябрь? Нет, в начале месяца он не приходил. Жаль, конечно, что не получилось алиби для Муракоси, но лгать я не могу, я человек честный.

— А театр вы любите? — Сыщик переменил тему разговора.

— Театр? Традиционный — да, люблю.

— Значит, в театр Кабуки часто ходите? Может быть, как раз третьего ноября вы были в Кабуки? — Миноура, что называется, впился глазами в лицо собеседника, стремясь уловить все оттенки, которые оно выражало. Лицо Сануки, однако, оставалось невозмутимым.

— Нет, в Кабуки давно не ходил, денег на дорогие театры нет. Я хожу в более дешевые, есть такие в Асакусе. В некоторые с юных лет хожу. Приятно, знаете, ностальгия по юности…

«Опять ловко уходит. Так вдохновенно и простодушно лгать дано не всякому. Или просто слегка придурковат?» Сыщику никак не удавалось разобраться в характере Сануки. «Вертит мною, опытным полицейским, как хочет».

— Вы говорили, что Муракоси сегодня заезжал сюда. Когда? В первой половине дня? — Миноура предпринял последнюю попытку. Если и она сорвется, придется уповать только на соседей Сануки.

— Муракоси приезжал утром буквально минут на десять.

— Что, срочное дело?

Художник не ответил. Огромные красные губы опять изобразили гнусную ухмылку; он запустил руку в белеющую от перхоти шевелюру и долго чесал ее.

— Ой, что с вами поделаешь, — наконец произнес он. — Очень не хотелось говорить об этом полицейскому, но, раз подозреваете аж в убийстве, придется. Хотя криминала ведь никакого нет. Речь шла об одной вещи, сейчас покажу вам ее. — Сануки отошел в угол, где валялись журналы, вытащил оттуда длинный свиток и развернул его. Тушью на нем были изображены слившиеся в любовном экстазе фигуры мужчины и женщины. Работа довольно примитивная, но с прелестью старины. — Очень редкий свиток, кисти известного художника. Из пяти остался только один, потому я относительно дешево смог купить его. Ну как, нравится? — Лицо художника расплылось от удовольствия. — Ну вот. Месяц назад я оставил его у Муракоси, хотел показать ему. А тем временем появилась нужда в деньгах, и решил пока заложить свиток в ломбард. А то завтра уже есть не на что будет. И квартплату сильно задолжал. Так вот, вчера позвонил Муракоси, попросил срочно привезти этот свиток. Вот и все.

«Все это слишком правдоподобно, чтоб быть ложью. А если это подготовленный заранее спектакль?»

Поговорив еще немного, Миноура распрощался с художником.

На улице остановил несколько человек, расспросил их, но впустую: мужчину в длинном сером пальто и того же цвета фетровой шляпе, в очках, с усами третьего ноября никто не видел.

Миноура был очень расстроен. Пять дней слежки, все остальные попытки результатов не дали. Он устал и решил было передохнуть пару дней, но эту возможность у него отняло второе чрезвычайное событие: Хитоси Муракоси был найден застреленным.

Муракоси жил в тихом районе в самом центре Токио, недалеко от станции Сибуя. Дом, в котором он снимал квартиру, будучи приспособленным к современной комфортабельной жизни, сохранял очарование старины — деревянная резьба, приятной расцветки слегка потускневшие обои… И уютная, умиротворяющая полутьма как нельзя более соответствовала характеру Муракоси.

Тринадцатого декабря Муракоси, как обычно, вернулся с работы домой. И здесь в тот вечер выстрел из пистолета оборвал его жизнь.

В соседней квартире жила семья служащего Такахаси. К нашему повествованию эта чета имеет отношение лишь постольку, поскольку она первая обнаружила труп Муракоси. А произошло вот что.

В тот вечер в 20.40 почти вся Япония прильнула к репродукторам, потому что по радио передавали концерт талантливого скрипача Дзюсабуро Сакагучи, только что вернувшегося с триумфальных гастролей по Европе. О нем много писали газеты, по возвращении на родину была организована пышная встреча, концерт в прекрасном новом зале вызвал безумный ажиотаж, несмотря на дорогие билеты. Короче, рекламы было много, и неудивительно, что аудиторию радиослушателей в тот вечер составляли не только истинные любители музыки.

Супруги Такахаси тоже, отложив все дела, слушали игру скрипача. Впрочем, музыка звучала во всем притихшем доме. Минут двадцать люди благоговейно внимали скрипке. Угас последний аккорд. В 21 час прозвучал сигнал точного времени. И одновременно с ним раздался оглушительный грохот, который чета Такахаси приняла сначала за сильное хлопанье дверью. Или где-то рядом лопнула автомобильная шина? Супруги испуганно переглянулись.

— Что случилось? Странный звук, — сказал муж, выключая радио.

— Не стряслось ли что-нибудь у соседей? — предположила жена.

Обоим подумалось, что, возможно, прогремел выстрел, но они в этом уверены не были, а высказывать страшное предположение вслух не хотелось.

— Пойду-ка взгляну, — сказал муж и, выйдя в коридор, подошел к комнате Муракоси. Постучал. Ответа не последовало; за дверью было очень тихо. Такахаси повернул ручку двери. Не открывается, закрыта на ключ. Из-под двери пробивается свет, — значит, в комнате кто-то есть. Кроме того, радио умолкло, хотя пару минут назад и здесь (это точно!) звучала музыка.

К Такахаси подошла жена.

— Странно, — обернулся к ней муж. — Попробую взглянуть с улицы.

В коридоре супруги столкнулись с управляющим домом.

— Ничего не слышали? — спросили они.

— Нет…

— Ровно в девять часов со стороны моего соседа раздался странный звук, похожий на выстрел. Дверь его комнаты закрыта, и я решил посмотреть в окно.

— Вы говорите о Муракоси? У меня есть запасной ключ от его комнаты. Но может, сначала поглядим в окно?

Жена Такахаси на улицу не пошла, а двое мужчин, выйдя во внутренний дворик, приблизились к соседскому окну.

Между двумя гардинами оставалась узкая полоска, откуда струился ровный свет.

Взгромоздившись на оказавшийся кстати деревянный ящик, Такахаси долго всматривался в комнату, потом дрожащими руками поманил управляющего.

Лицом вверх на кровати лежал Муракоси. Он был в костюме, пиджак расстегнут. Залитая кровью белая сорочка, промокший насквозь коврик у постели и, главное, лежащий рядом маленький черный пистолет не оставляли сомнений в том, что пару минут назад действительно прозвучал выстрел.