Жаклин Уинспир - Мейси Доббс. Одного поля ягоды

Поблагодарив охранника, Мейси обратила внимание на то, что даже на обустройство склада хозяин денег не пожалел. Припарковав автомобиль в точности согласно инструкции, она вошла в гранитное здание и поднялась по ступенькам наверх. Там ее встретил молодой человек в темно-серых брюках, начищенных башмаках, накрахмаленной белой рубашке с черным галстуком и в нарукавниках, отделявших рукава от запястий. Из-за уха у него торчал отточенный карандаш.

— Добрый вечер, мисс Доббс. Моя фамилия Смизерс. Прошу сюда, в кабинет мистера Джемпсона.

— Благодарю.

Ее проводили в кабинет.

— Благодарю вас, мистер Смизерс.

Джемпсон жестом предложил Мейси присесть в стоявшее перед столом кожаное кресло. Очевидно, оно предназначалось для посетителей. А рядом находилось кресло попроще.

— Я крайне признательна вам, мистер Джемпсон, что согласились уделить мне время.

— Чем могу вам помочь?

Надо было действовать осторожно. Она уже знала, что работники мистера Уэйта высоко ценили своего нанимателя.

— Не могли бы вы помочь мне в одном деликатном деле?

— Попытаюсь. — Джемпсон, высокий сухопарый мужчина, одетый почти так же, как его помощник, бросил на Мейси настороженный взгляд поверх очков со стеклами в форме полумесяца.

Мейси спокойно откинулась в кресле, и Джемпсон это заметил. «Хорошо». Чувствуя, что теперь можно продолжать разговор, она вновь представила памятные таблички в магазине Уэйта и начала задавать вопросы, терзавшие ее с самого утра, после визита в Далидж.

Час спустя Мейси покинула склады. Мистер Джемпсон и вправду оказался весьма полезным источником. И, провожая ее к машине, он признался:

— Этот разговор мне самому на пользу. Я видел, как все они уходили, а вернулись немногие. Война просто разбила сердце боссу. И семьям он не мог как следует помочь. Должно быть, он чувствовал себя ужасно. Особенно когда об этом ежедневно напоминают глаза собственной дочери. По-моему, удивительно, что он хочет вернуть ее. Как я уже говорил, ему пришлось держать ее дома, особенно после того случая после войны, когда он купил ей квартиру, а она взялась бить окна. Все любили мистера Уэйта, но только не его дочь и не тех гарпий, с которыми она связалась. Знаете, я не стал бы винить тех, кто лишился на войне близких…

Мейси коснулась его руки:

— Спасибо еще раз, мистер Джемпсон, берегите себя. И не волнуйтесь, наш разговор строго конфиденциален.

Коснувшись лба, он попрощался с Мейси, которая уехала, устремившись в густую мглу, прорезанную ревом туманных сирен. Но далеко она не отъехала. Остановившись на набережной, немного посидела в машине, обдумывая планы. В тот же вечер она позвонит леди Роуэн и узнает, не согласится ли та прогуляться вместе с ней перед завтраком. Мейси знала, что пожилые дамы обладают ценной способностью проникать в суть явлений, которые могли оказаться полезными вкупе с имеющимися доказательствами. Первостепенной задачей были поиски Шарлотты. Она уже была готова к признанию? Или ей угрожает непосредственная опасность?

Мейси подняла воротник и вышла из машины. Она прошла вдоль Стены Бермондси, потом остановилась и стала разглядывать густой смог, словно застывший над водой. Стену возвели в Средние века, чтобы сдержать паводок. Потом, чтобы не наступать в грязь, люди стали ходить по самой Стене, которая превратилась в дорогу, а название осталось. Мейси стояла, погрузившись в молчание. Ей казалось, будто она увязла в трясине и не в силах пошевелиться. Шарлотта снова исчезла, и в этом была ее вина. Ряды туманных сирен на берегах Темзы снова протяжно завыли, и Мейси закрыла глаза. «Ну конечно!» Что сказал ей Билли сразу после звонка преподобного Снейта? Что-то о тайнике на самом видном месте? Когда Шарлотта позвонила из телефонной будки, Мейси услышала сирены южного берега реки. Девушка спряталась под самым носом у отца. Она была неподалеку от складов. Но где именно?

Здесь всегда было многолюдно. Искать ее теперь — все равно что искать иголку в стоге сена. Магазин специй Сарсона, пивоварня «Каридж», магазин консервов «Кросс энд Блэкуэлл», кожгалантерея, кондитерская фабрика «Пик Фринс», доки, склады, куда свозят товары со всего света, — Шарлотта могла быть где угодно. Мейси знала, что поездку в Кент нельзя откладывать, и решила сразу же вернуться в Лондон. Шарлотта могла намеренно позвонить из такого места, расположение которого будет трудно установить, чтобы сбить преследователей со следа. Мейси нужен был источник в Бермондси. Она улыбнулась. «Местный парень. Вот кто мне нужен».

Покинув Лондон еще на рассвете, Мейси отправилась в Челстоун. В маленьком доме конюха было холодно и неуютно — совсем не так, как было бы, окажись дома Фрэнки Доббс. Мейси принялась раздвигать шторы и открывать окна, впуская в дом лучи утреннего солнца и свежий ветерок. В комнатах царили чистота и порядок — там регулярно прибирались слуги из хозяйского особняка. Фрэнки Доббса очень любили в Челстоуне. В его доме тщательно убирали, ожидая его возвращения. Однако в нем все равно ощущалась нехватка жизни, которую Фрэнки привносил в свое простое жилище. Мейси обошла комнаты, изредка притрагиваясь к отцовским вещам, словно прикосновение к ожидавшим починки ременным постромкам в чулане или его инструментам и щеткам пробуждало присутствие отца. Она составила список домашних дел. Чтобы Фрэнки не приходилось подниматься по лестнице, в небольшую гостиную нужно было перетащить кровать. А комнату наверху надо приготовить для Билли. Ей необходимо было еще раз поговорить с Морисом о предстоящем телесном и душевном восстановлении своего помощника. Не менее важным окажется и содействие ее отца, поскольку Фрэнки мог научить Билли не меньшему, чем Морис, Гидеон Браун или доктор Эндрю Дин.

Закончив, Мейси отправилась к леди Роуэн — та уже прогуливалась неподалеку той же целеустремленной походкой, какой обычно бродила по лужайкам перед особняком.

Леди Роуэн помахала Мейси тросточкой и воскликнула:

— Доброе утро, Мейси! Мускат, брось сейчас же! А ну ко мне!

Мейси рассмеялась, увидев, как к хозяйке, поджав хвост и опустив голову, подошла преисполненная раскаяния собака.

— Этот пес съест все, что угодно, абсолютно! Как я рада тебя видеть, моя дорогая! — С этими словами леди Роуэн сжала в ладонях руку Мейси. Хотя пожилая дама и привязалась к девушке, однако ранг и окружающая обстановка обязывали ее соблюдать этикет. Свои подлинные чувства леди Роуэн проявила лишь однажды. Когда Мейси вернулась из Франции, та обняла ее, сказав: «Теперь мне стало так спокойно, так спокойно, что ты здесь». В тот момент Мейси молчала, просто не зная, что сказать.