Нацуки Сизуко - Третья дама

Добродушная и мягкая манера расспроса не была у Эды специальным расчётом, он всегда так разговаривал с людьми в независимости от их социального статуса. Правда, за эту непринуждённую манеру его недолюбливали коллеги.

— Думаю, у неё был кто-то, — ответила Аканэ.

— Кто же? Возлюбленный?

— Боюсь, тут мне нечего вам сказать.

— А какие-нибудь имена её знакомых вы могли бы назвать?

— Насколько мне известно… — По просьбе Эды Аканэ назвала имена трёх человек — тренера по гольфу, какого-то художника и студента — все они жили в районе Хаконэ.

— Надо понимать, у неё и в Токио остались друзья?

— Думаю, да. Только она никогда не рассказывала много о Токио. — Впервые за всё время лицо Аканэ омрачилось, и она протянула руки к огню.

— А вы сами тоже жили в Токио?

— Да, в студенчестве. Только мы с сестрой жили там по отдельности. — В порыве горестных воспоминаний Аканэ вдруг зажмурилась, потом продолжала: — По-моему, из всех её токийских друзей наиболее близким был Умэдзаки.

— Кто такой Умэдзаки?

— Он работает менеджером в одной торговой компании в Токио. Кажется, Мидори познакомилась с ним, когда выступала в одном частном клубе в Акасаке. Несколько раз он приезжал сюда и останавливался в «Эмеральд вью». По-моему, они просто друзья, но вообще-то я не могу точно сказать, были ли у них какие-то особые отношения.

Глаза Аканэ затуманились слезами, когда она снова осознала смерть сестры.

— Вы можете дать мне адрес этого Умэдзаки в Токио?

— Конечно, могу. Только, если я не ошибаюсь, он сейчас находится в «Эмеральд вью».

— To есть вы хотите сказать, что он сейчас здесь, в Хаконэ?

— Наверное. Он связан делами с людьми, спонсировавшими сегодняшний приём в отеле. По-моему, сестра говорила мне, что он тоже приглашён.

Тем не менее Эда велел своему помощнику записать имя Садао Умэдзаки и его место работы.

А между тем господин Нагахара, закончив разговор, вернулся в гостиную. Когда домработница подала кофе, Эда продолжил свой опрос. Он поинтересовался у Аканэ, в каком настроении была Мидори, когда выходила из дома, собираясь в отель, и та ответила, что не заметила ничего подозрительного.

— Мама почувствовала, что простыла, и поднялась к себе наверх прилечь, а я сидела одна в гостиной. — Дальше она объяснила, что домработница, живущая по соседству, обычно уходит в шесть часов, так что к тому времени её в доме не было. Она вернулась в дом Нагахара уже позже, когда узнала о трагедии. — Мидори одевалась в своей комнате и только на секундочку заглянула в гостиную, когда шла к выходу. Я читала, поэтому в общем-то не обратила на неё особого внимания. — Дальше Аканэ припомнила, что Мидори вроде бы вышла через парадную дверь, а ещё через некоторое время послышался звук заведённого «порше» в гараже.

— А не замечали ли вы в последнее время, чтобы Мидори была чем-то огорчена или встревожена?

Старший Нагахара сидел, ссутулившись, с горестным выражением на лице. Аканэ немного подумала, потом сказала:

— Некоторое время назад, кажется, в прошлую пятницу, Мидори шла по тропинке за нашим домом, и я окликнула её с нижней дороги. Мне нужно было передать ей кое-что насчёт музыкального урока. Так вот на этой тропинке за спиной у Мидори шёл какой-то мужчина, и, по-моему, я спугнула его своим окликом. Всё это выглядело очень странно, потому что обычно по этой тропе никто не ходит.

— Что это был за человек? Вы можете описать его?

— Издалека я его особенно не разглядела, но, кажется, он был в очках и в костюме.

Столь скудная информация вряд ли помогла бы определить, насколько этот человек был связан с убийством.

Около часа ночи Эда и Игуса закончили свой опрос и удалились. На большее пока, похоже, рассчитывать не приходилось, так что они решили оставить семью в покое. Утром Эда намеревался поехать в «Эмеральд вью» и поговорить с Садао Умэдзаки. Перевозбуждённый и уставший, он спускался по ступенькам крыльца. После душной гостиной холодный ночной воздух Хаконэ был даже приятен.

Подойдя к машине, Эда огляделся по сторонам. Фонарь перед гаражом освещал двор, пробиваясь и внутрь. Прямо под дверцей пассажирского сиденья Эда заметил на земле клочок меха. Подобрав его и поднеся поближе к глазам, он увидел, что мех был из дорогих.

Он протянул его Игусе, который уже уселся за руль, со словами:

— Глянь-ка. По-моему, это норка.

— Да, вы правы. Я знаю одну женщину, у которой есть норковая шуба. Этот мех выглядит точно так же, — сказал Игуса, пристально разглядывая мех.

Вот так. А ведь здесь раньше стоял тот самый «порше».

— Вот интересно, по-моему, норка не из тех мехов, что сами разваливаются на куски, — пробормотал себе под нос Эда и вдруг почувствовал прилив какого-то странного возбуждения.

Не исключено, что эта находка поможет мне взглянуть на убийство с другой стороны. Это было первое, что подумал Эда, обнаружив в гараже Мидори клочок норкового меха. Подобного рода мысли наполняли голову инспектора Эды, когда на следующий день он гнал машину по людным жилым кварталам пригородов Токио.

Насчёт меха Эда не ошибся — тот оказался кусочком от полушубка, который был на Мидори в момент смерти. Он вернулся с ним в дом, где его опознали и старший Нагахара, и Аканэ. Трудно было поверить, что клочок такого размера отвалился от шубы сам.

— А что, если на Мидори напали в гараже ещё до того, как она села в машину? — пробормотал себе под нос Эда. — Убийца мог ждать её в гараже, потом напал на неё сзади, задушил, погрузил её тело в машину и отогнал её туда, где она была позже найдена. Таким образом убийца получил лишнее время и возможность убраться восвояси, пока тело не будет обнаружено.

Старик Нагахара согласился с возможностью такой версии.

— В этом случае убийца не обязательно был знаком с Мидори, как вы предположили поначалу. Напасть сзади и задушить могла бы даже женщина.

Эда, разумеется, понимал, что должен будет принять эту версию во внимание. У него вдруг возникло неприятное чувство, что если, проверив всех знакомых мужчин Мидори, он не найдёт главного подозреваемого, то показавшееся на первый взгляд лёгким дело превратится в довольно трудный случай.

Заместитель начальника полиции, проинформированный об убийстве, вернулся из командировки в Йокогаму на первом же утреннем поезде-«молнии». Он распорядился продолжать следствие, мобилизовав на поиски почти сотню человек, которым предстояло обследовать место преступления и опросить по возможности всех друзей Мидори.

После короткого рабочего совещания в полиции Эда поехал в отель «Эмеральд вью», где встретился в вестибюле с Садао Умэдзаки, с которым предварительно договорился по телефону. День выдался тёплый и солнечный, от вчерашнего холода в Хаконэ не осталось и следа.