Николас Блейк - В аду нет выбора

После долгого молчания Клэр произнесла:

— Чего же ты хочешь от меня?

Во второй половине дня Клэр отправилась в комнату супругов Рэгби с альбомом для зарисовок и карандашами. Муж убедил Елену позировать Клэр.

— Вы проявили любезность, разрешив мне…

— Я польщена. Алфред сказал, что это будет… Как это называется?.. Терапия, — ответила Елена с горькой усмешкой. Она села так, как указывала ей Клэр, на стул у окна, легко приняв позу отдыхающего человека, что противоречило напряженному выражению ее лица и нервному подергиванию кожи на висках. Клэр минуту или две смотрела на гордый профиль, изучая строение костей, пытаясь освободиться от посторонних мыслей и видеть только то, что было перед ней.

Затем она взяла карандаш. Инстинктивно уважая труд другого художника, Елена в это время молчала. Но когда карандаш коснулся бумаги, она спросила:

— Вы всегда начинаете свою работу с портретных зарисовок, моя дорогая?

— Нет. Я предпочитаю прямо лепить модель из глины, но здесь ее нет. Чуть поднимите подбородок… да, так… В вашей стране вы должны были позировать многим художникам.

— О да. В молодости. Тогда я была красивой. Мой муж… мой первый муж часто рисовал меня.

— Ваше лицо с возрастом стало еще красивей. Расскажите мне о вашем первом муже.

— О, он был человек необузданного нрава. Но очень талантливый и смелый. Как художника его раздражал режим.

— Социалистический реализм?

— Да. Он был такой несдержанный. Я всегда боялась, что его слова дойдут до ушей партийных чиновников. Но, конечно, он был еще молод… на пять лет моложе меня. В конце концов они его убили. Он умер у меня на руках в забаррикадированном доме. Бедняга, он злился, когда умирал. Знаете, что он сказал перед смертью? «Только теперь я знаю, как рисовать. А все те картины… я никогда не буду рисовать, как раньше». Не думала никогда, что буду завидовать его смерти.

«О Боже, — подумала Клэр, — я не смогу этого вынести. Проклятый предатель. Чертов Найджел». Она разорвала лист, скомкав его, бросила на пол. И начала все снова.

— Вы скучаете по сцене?

Елена пожала плечами.

— Все это в прошлом.

— «Тяни свою телегу и вспахивай поле над костями мертвых».

— Я не знаю, откуда это.

— Уильям Блейк. Одна из «Притчей ада».

— «Притчи ада»? Нужно прочесть их. Думаю, что я одна из тех, кого преследует, как болезнь, злой рок. Носительницы. [3] Намек на то, что в Британской Колумбии вдовы индейцев одного племени носили на себе прах своих мужей три года. Так их называют?

— Вы не должны так думать. Ведь вы дарили многим людям радость, умиротворение, любовь.

— Благодарю вас, моя дорогая. — Слеза скатилась по щеке Елены. Следующие ее слова вырвались у нее невольно, точно кровь брызнула: — Но не… моему ребенку. Я бы с радостью отдала все… цветы, аплодисменты… лишь за то, чтобы быть хорошей матерью. А теперь мне говорят, что я опять не могу быть матерью.

— Вы думаете о ребенке, которого потеряли? — тихо спросила Клэр.

Елена повернула голову. Казалось, в ее глазах умирала прекрасная мечта.

— О моем ребенке? О да. Все это было очень грустно. Но это также осталось в прошлом. Нет, я думаю о бедной маленькой Люси. Ее я тоже потеряла.

На лице Елены отразилось страдание. И Клэр просто не могла смотреть на нее.

— Иметь выбор… — пробормотала Елена. — Я поступила неправильно? Ничего не могла поделать. Подобно раку, это разъедает меня. Простите. Сама не знаю, что говорю. У вас были дети, Клэр?

— Нет.

— Вы художник. Создаете произведения. Я же только воспроизвожу их, интерпретирую. Ваши дети — это ваши рукотворные создания, и их нельзя отнять у вас.

Клэр сидела молча. Она почувствовала, что обе они находятся на пороге какого-то откровения, только в шаге от него.

— Странно, — продолжала Елена, — что рожденные нами дети имеют над нами такую власть. Ваши произведения — дети вашего ума и ваших рук. Вы столько страдали, чтобы создать их, столько трудились. И все же, когда вы создали произведение, вы не заботитесь о том, что с ним произойдет. Не так ли? Вы обособлены от него, точно это чужое дитя?

— Да, в какой-то мере это справедливо.

— Но его нельзя отобрать у вас, потому что оно никогда и не принадлежало вам.

— И это так же верно.

Глаза Елены были устремлены на Клэр.

— Но если бы вы увидели человека, который поднял молоток, чтобы разбить одно из ваших произведений на куски, что бы вы сделали? Умоляли бы не делать этого?

— Прежде всего я ударила бы его своей колотушкой.

Елена тяжело вздохнула. Молчание продолжалось несколько минут. Клэр работала, стараясь оттянуть момент, когда она должна была сделать то, о чем ее просил Найджел, и все более сознавая, что ее нежелание идет во вред ее искусству художника. В конце концов Елена первой проявила инициативу.

— Ох, провались все пропадом! — Клэр вырвала лист из альбома. Но, прежде чем она успела его отбросить, Елена сказала:

— Можно мне взглянуть?

— Ничего хорошего. Можете, если хотите.

Елена внимательно рассмотрела рисунок.

— Нет, — сказала она наконец, — это сделано с умом и интересом. Но, возможно, вы сегодня не в настроении? Вы не сосредоточились на рисунке. Почему?

Настал решающий момент. Клэр не могла больше вести себя уклончиво или предательски. Она должна быть откровенной.

— Елена, я должна сказать вам все. Я пришла к вам под фальшивым предлогом. Найджел считает, что вы принимали участие в похищении Люси.

Елена уставилась на нее, потом с недоверием покачала головой. Затем поднялась со своего места и, страшно возмущенная, подошла к Клэр.

— Нет! Это уж слишком! Вы что? С ума сошли?

— Надеюсь, что Найджел ошибается. В глубине души надеюсь, — сказала доверчиво Клэр.

— Он послал вас шпионить за мной? — Взгляд Елены был тверд. Глаза ее сверкали.

— Дело не в этом. Я с вами полностью откровенна. Кто-то в этом доме информировал похитителей о плане вашего мужа перехитрить их и устроить им ловушку на почтамте. Об этом знали только вы, Найджел и полиция, — мрачно сказала Клэр.

— Почему же ваш мистер Стрэйнджуэйз не пришел сюда сам и не предъявил мне это обвинение лично? — воскликнула Елена.

— Он считал, что со мной вы будете говорить более непринужденно, чем с официальными представителями.

— Говорить более непринужденно? О чем?

Клэр взглянула в окно на украшенные снегом деревья.

— Ну, например, пытался ли кто-либо повлиять на вас, чтобы узнать о планах вашего мужа в отношении похитителей?

— Конечно нет. В этом случае я сама бы прямо обратилась к полиции. — Взгляд Елены стал блуждающим. — Но это же безумие. Почему? Почему? Почему я должна помогать людям, которые украли бедную малютку Люси? Я любила ее. Вы можете это понять?