Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

Но и этого для меня (и для Хэмметта тоже) мало. Детективный автор-реалист пишет о мире, где гангстеры правят народами и городами; где гостиницы, дома и респектабельные рестораны принадлежат людям, разбогатевшим на борделях; где кинозвезда может оказаться наводчицей банды, а почтенный джентльмен — хозяином игорного дома; где судья, чей погреб набит запрещенным спиртным, может послать за решетку человека из-за одной бутылки в кармане; где мэр города способен из-за денег замять дело об убийстве; где никто не может спокойно пройти по темной улице, потому что закон и порядок — пустые слова; пишет о мире, где вы среди бела для можете увидеть бандитский налет и самого бандита, но постараетесь побыстрее раствориться в толпе и будете молчать, потому что у бандитов могут найтись друзья с длинными ружьями, или полиции не понравятся ваши показания, или подонок-защитник обольет вас на суде грязью на глазах у присяжных, подобранных из заведомых негодяев при почти полном невмешательстве судьи-политикана.

Это не очень приветливый мир, но в этом мире живем все мы, и писатель с трезвым умом и спокойным, объективным мышлением способен найти в нем немало интересного и даже удивительного. Убийство человека не так уж забавно само по себе, но очень забавно бывает узнать, сколь мало стоила его жизнь, и что смерть его стала разменной монетой для так называемой цивилизации. Но мало даже и этого.

То, что называется искусством, должно стараться выполнять взятые на себя обязательства. Оно может стать трагедией в высоком смысле этого слова и вызвать сочувствие или фарсом и вызвать недоверие, а подчас — лишь раскатистый смех читателя с крепкими нервами. Но по темным закоулкам детектива должен ходить человек, который сам по себе личность отнюдь не темная, кто не сломлен и не труслив. Только таким может быть центральный персонаж детектива. Он герой, в нем — главное. Он человек цельный, простой и все же необычный. Он, я не боюсь этой затасканной фразы, человек чести по духу, по натуре, он не задумывается об этом и, конечно, не трубит об этом всем. В своем мире он самый лучший, а в любом другом — достаточно хороший человек. Меня не слишком занимает его личная жизнь — он не евнух и не сатир; я думаю, он соблазнит герцогиню и совершенно уверен, что не испортит девственницу; если он человек чести в одном, то должен оставаться таким во всем.

Он относительно беден, иначе вообще не стал бы сыщиком. Он человек простой, иначе не смог бы ужиться среди простых людей. У него есть подход к людям, иначе он не справился бы со своей работой. Он не возьмет денег бесчестно и бесстрастно отомстит за чужую наглость. Он одинок, и гордость его требует, чтобы к нему относились как к личности гордой, иначе горько пожалеешь, что встретился с ним. Он разговаривает, как человек своей эпохи, то есть с грубоватым юмором, острым чувством преувеличения, отвращением к фальши и презрением к мелочности.

Детектив — это приключенческий рассказ о человеке, ищущем правду, и он не был бы приключенческим, если бы в центре его не стояла личность, готовая к приключениям. У этого человека потрясающее знание жизни, и оно принадлежит ему по праву, потому что он знает именно тот мир, в котором живет. Если бы таких, как он, было достаточно много, жизнь стала бы, спокойней, но не настолько скучной, чтобы расхотелось о ней писать». [1] RAYMOND CHANDLER «THE SIMPLE ART OF MURDER», N.Y. 1945, Текст дается в сокращении. Перевод Вячеслава Саввова.

Трелор-билдинг стоял, да и до сих пор стоит, на Западной Оливер-стрит, неподалеку от Шестой авеню. Тротуар перед зданием был выложен черными и белыми каучуковыми плитами. Сейчас их снимали, чтобы сдать на нужды правительства, [2] Во время второй мировой войны в США проводилась кампания по экономии резино-технических изделий под лозунгом «Берегите резину для нужд правительства». Упоминание об этом еще несколько раз будет встречаться в тексте. Здесь и далее примечания переводчиков. а бледный мужчина с непокрытой головой и лицом строительного управляющего наблюдал за работой с таким видом, будто от этого зрелища сердце у него разрывается на части.

Через пассаж со специализированными магазинчиками я прошел в просторный холл, выдержанный в черных и золотых тонах. Компания «Гиллерлейн» располагалась на седьмом этаже, со стороны фасада, за двустворчатыми стеклянными дверьми, отделанными платиной. Стены в приемной — тускло-серебристого цвета, на полу — мохнатые китайские ковры, мебель хоть и угловатая, но изысканная, на постаментах — абстрактные скульптуры с острыми блестящими гранями, в углу комнаты — высокая стеклянная витрина. В витрине на подставках-островках и на уступах из блестящего зеркального стекла ярусами и ступеньками выстроились пузырьки и баночки самых причудливых форм. Кремы, пудра, мыло и туалетная вода для любого времени года и на любой случай жизни. Духи в высоких тонких бутылочках, готовых, казалось, подняться в воздух при малейшем дуновении, и духи в небольших пастельных цветов флакончиках, перевязанных, словно маленькие девочки на уроке танцев, пышными сатиновыми бантами. А в центре всего этого великолепия — небольшой скромный пузырек янтарного цвета. Стоит посреди пустого пространства как раз на уровне глаз. Этикетка гласит: «Королевский Гиллерлейн. Шампанское духов». Воистину стоящая вещь. Глотнешь каплю такого шампанского — и вот уже на тебя, словно летний дождь, льются отборные розовые жемчужины.

В дальнем углу приемной, за небольшим телефонным коммутатором, отделенным для безопасности перегородкой, склонилась маленькая опрятная блондинка. Напротив входа за широким столом восседает высокая, стройная светловолосая красотка, зовут которую — если верить стоящей перед ней чеканной табличке — мисс Эдриенн Фромсетт.

Серый, стального оттенка деловой костюм, под жакетом — мужская темно-синяя сорочка и чуть более светлого тона мужской галстук. Края носового платочка в нагрудном кармане такие острые, что ими можно хлеб резать. Никаких украшений, кроме браслета-цепочки. Разделенные пробором светлые волосы падают на плечи свободными, но не естественными волнами. Гладкая, цвета слоновой кости кожа, строгие брови и большие черные глаза, готовые потеплеть в нужное время и в нужном месте.

Я положил на край стола свою визитную карточку без указания профессии и поинтересовался, могу ли я видеть мистера Дерека Кингсли.

Взглянув на карточку, мисс Фромсетт спросила:

— Вам назначено?

— Нет, не назначено.

— Если время вам не назначено заранее, то встретиться с мистером Кингсли будет сложно.