Алан Милн - Загадка Рэд Хауза

Пришлось Энтони еще раз повторить, что он не имел счастья лицезреть мистера Эблета.

— Такой джентльмен; и наружность такая приятная — в артистическом духе. Настоящий Веласкес — я бы даже сказала Ван Дейк. Но Анджела вбила себе в голову, что никогда не выйдет замуж за человека с бородой. Как будто это имеет значение, когда… — она запнулась, и Энтони довел ее мысль до конца:

— Рэд Хауз, конечно, очень хорош, — сказал он.

— Хорош. Ох, как хорош. Да и нельзя сказать, что мистер Эблет нехорош собой. Совсем наоборот. Вы согласны со мной?

Энтони напомнил, что не имел удовольствия знать мистера Эблета.

— Ну, что вы! Можно сказать, человек искусства. Словом, во всех отношениях достойный джентльмен.

Она сокрушенно вздохнула и погрузилась в глубокие раздумья. Энтони уже собрался улучить эту благоприятную возможность и сбежать, но миссис Норбери заговорила снова.

— И этот непутевый его брат. Он был со мной предельно откровенен, мистер Гилингем. Что ж, это вполне естественно. Он рассказал мне про этого своего брата, и знаете, что я ему ответила? Что, по моему мнению, на чувства моей дочери это никак не повлияет. К тому же этот брат в Австралии.

— И когда это было? Вчера? — Энтони предполагал, что Марк решился сообщить о своем непутевом родственнике лишь в день его приезда; за "предельной откровенностью" мог скрываться тонкий расчет.

— Нет, вчера этого никак быть не могло мистер Гилингем. Вчера… — она содрогнулась и покачала головой.

— Но, может быть, он заезжал утром?

— О, нет! Понимаете, мистер Гилингем, когда любишь так преданно… Нет, не утром, нет. Мы оба решили, что для Анджелы… О, нет. Нет. Позавчера. Позавчера он заезжал в первой половине дня.

Энтони заметил, что миссис Норбери несколько отклонилась от своей первоначальной версии, согласно которой Марк и мисс Норбери были практически помолвлены. Сейчас она уже давала понять, что Анджелу не следовало торопить, что у дорогой Анджелы, в общем-то, душа не лежала к предполагаемому жениху.

— Позавчера. И Анджелы как назло не было дома. Это, правда, не имело значения. Он ехал в Мидлстон. У него едва нашлось время выпить чашечку чая, так что даже если бы Анджела и была дома…

Энтони безучастно кивнул. Это что-то новое. Зачем Марк ездил в Мидлстон позавчера? Но с другой стороны, почему бы и нет? Тому могла быть сотня причин, не имеющих к смерти Роберта никакого отношения.

Он встал, дабы откланяться. Ему надо побыть одному — одному или хотя бы с Биллом. Миссис Норбери поведала ему немало новостей, требующих осмысления, и главное открытие состояло вот в чем: у Кейли была причина ненавидеть Марка. Миссис Норбери эту причину достаточно ясно изложила. Ненавидеть? Ну, хотя бы ревновать. Этого тоже бывает достаточно.

— Понимаешь, — говорил он Биллу на обратном пути, — нам известно, что Кейли в этом деле дает ложные показания, а это ведь большой риск; на такой риск он мог пойти только по двум причинам: чтобы спасти Марка либо чтобы его предать. Иначе говоря, он либо верный друг Марка, либо его заклятый враг. Теперь мы знаем, что он ему враг, определенно враг.

— Но, знаешь, я тебе скажу, — возразил Билл, — далеко не каждый готов уничтожить своего соперника из ревности.

— Ты в этом уверен? — спросил Энтони, с улыбкой оглянувшись на приятеля.

Билл покраснел.

— Нет, конечно, всякое бывает, но я имею в виду…

— Уничтожать, возможно, и не обязательно, Билл, но не станешь же ты давать ложные показания, вытаскивая его из беды, в которую он угодил по собственной милости?

— Бог мой, конечно, нет.

— Вот и я так думаю. Поэтому вторая версия более вероятна.

Они подошли к ограде, за воротами которой начиналось последнее поле, отделявшее владение миссис Норбери от дороги; тут они решили передохнуть и остановились, разглядывая дом, в котором только что побывали.

— Приятное местечко, правда? — сказал Билл.

— Очень. Но странное.

— В каком смысле?

— Где здесь въезд?

— Въезд? Мы только что его прошли.

— Но почему нет аллеи, дороги, чего-нибудь в этом роде?

Билл рассмеялся.

— Некоторым нравится жить на отшибе. Наверно, усадьба потому и стоила недорого, и именно поэтому, думаю, Норбери смогли ее купить. Они ведь люди не слишком состоятельные.

— Но как же багаж, торговцы и тому подобное?

— Телега здесь проедет, а автомобиль не пройдет, только вон до той дороги, — он повернулся и указал рукой. — Миллионер не станет покупать такой дом для уик-эндов. Пришлось бы прокладывать дорогу, строить гаражи и все такое.

— Понятно, — беззаботно сказал Энтони, и они пошли дальше. Позже Энтони припомнил этот разговор и осознал всю его важность.

Так что все-таки собирается Кейли спрятать ночью в пруду? Энтони считал, что теперь ему это известно. Это будет труп Марка.

Ответ напрашивался с самого начала, но Энтони гнал его от себя. Ибо, если Марк убит, то это не просто убийство, а убийство злодейское. Способен ли Кейли на такое? Билл сказал бы, что нет, но лишь потому, что он неоднократно завтракал с Кейли, обедал и ужинал с ним, подтрунивал над ним и играл с ним в различные игры. Билл сказал бы, что нет, потому что сам неспособен никого убить столь хладнокровно и судит о других по себе. У Энтони таких иллюзий не было. Убийства ведь совершаются; одно убийство в Рэд Хаузе уже совершено — труп Роберта тому подтверждение. Так почему бы не быть и второму?

Заходил ли вообще Марк вчера днем к себе в кабинет? Единственным свидетелем (Кейли не в счет) была Элси. Элси совершенно уверена, что слышала его голос. По словам Билла, у Марка очень характерный голос — следовательно, голос, которому легко подражать. Если Билл умеет так похоже его изображать, кто сказал, что этого не сумеет Кейли?

Впрочем, зачем же заранее приписывать Кейли такое отпетое злодейство? Предположим, Кейли поссорился с кузеном из-за девушки, за которой оба ухаживали. Предположим, Кейли убил Марка либо преднамеренно, в приступе ярости, либо просто нечаянно, в драке. Предположим, это произошло, скажем, часа в два в подземном ходе, куда либо Кейли специально завлек Марка, либо Марк сам его позвал. (По всей вероятности, Марк обожал подземный ход — эту свою романтическую игрушку.) Теперь представим себе Кейли — под землей, с мертвым телом у ног; он уже чувствует, как затягивается петля вокруг его шеи; что делать? Ум его мечется в тщетных попытках найти выход из положения; и внезапно, совершенно случайно, он вспоминает о приезде Роберта в три часа — смотрит на часы — полчаса осталось…

У него полчаса. Скорее, скорее, надо немедленно что-то придумать. Зарыть тело здесь, под землей, и пусть все думают, что Марк просто испугался приезда брата и сбежал? Но утром, за завтраком, не очень-то было похоже, что он напуган. Марк был раздражен, раздосадован тем, что его непутевый родственник опять объявился, но не более того. Нет, это не пойдет — слишком неправдоподобно. Но предположим, Марк встретился с братом и они поссорились; предположим, можно подстроить все так, будто это Роберт убил Марка…