Алан Милн - Загадка Рэд Хауза

— Не затрудняйтесь, — сказала мисс Норрис. — Я сама. Доброе утро, майор. — Она обворожительно улыбнулась.

Майор кивнул.

— Доброе утро. Будет жара.

— Я как раз говорил, — начал Билл, — что тут-то… Привет, Бетти. Доброе утро, Кейли.

Бетти Кэлледайн и Кейли вошли одновременно. Бетти было восемнадцать и она была дочерью миссис Джон Кэлледайн, вдовы художника, которая при Марке исполняла роль хозяйки. Рут Норрис серьезно относилась к своей профессии актрисы, а по выходным серьезно относилась к игре в гольф. В обоих занятиях она достаточно преуспела.

— Кстати, машину подадут в десять тридцать, — сообщил Кейли, отрываясь от писем. — Ленч будет здесь, а потом вас отвезут обратно. Пойдет?

— Не понимаю, почему бы нам не сыграть два раунда, — с надеждой произнес Билл.

— Что-то жарковато сегодня, — заметил майор. — Лучше вернуться к чаю.

Вошел Марк. Обычно он приходил последним. Сейчас он приветствовал гостей и сел пить чай с тостами. За завтраком он ел мало. Пока он просматривал письма, остальные весело болтали.

— Черт побери! — внезапно воскликнул Марк.

Все невольно обернулись.

— Прошу прощения, мисс Норрис; извините, Бетти.

Мисс Норрис вежливо улыбнулась.

— Смотри-ка, Кей, — он нахмурился, недовольно и вместе с тем удивленно. Взял одно из писем и помахал им в воздухе. — Как ты думаешь, от кого?

Кейли на другом конце стола пожал плечами. Откуда ему знать?

— От Роберта.

— От Роберта? — Кейли было трудно удивить. — Ну и что?

— Хорошо тебе говорить «что», — раздраженно сказал Марк. — Он сегодня днем приезжает.

— Мне казалось, он где-то в Австралии.

— Конечно. И мне так казалось. — Марк обратился к Рамбольду, сидящему напротив. — У вас есть братья, майор?

— Нет.

— Советую и не заводить.

— Маловероятно, что такая возможность представится, — заметил майор.

Билл рассмеялся. Мисс Норрис вежливо спросила:

— Но ведь и у вас нет братьев, мистер Эблет?

— Есть один, — мрачно ответил Марк. — Если вы вовремя вернетесь, вы его еще застанете. Может, он даже попросит у вас пять фунтов взаймы. Не давайте.

Присутствующие почувствовали себя несколько неловко.

— У меня есть брат, — сказал Билл, желая спасти положение, — но я всегда у него сам занимаю.

— Как Роберт, — изрек Марк.

— Когда он в последний раз был в Англии? — поинтересовался Кейли.

— Лет пятнадцать назад, по-моему. Ты еще был мальчишкой.

— Да, помню, я его как-то видел тогда, но не знаю, приезжал ли он еще с тех пор.

— Нет, сколько мне известно. — Марк, судя по всему, был не на шутку огорчен. Он вновь пробежал письмо глазами.

— Что до меня, — сообщил Билл, — то я считаю, родственников вообще иметь ни к чему.

— Ну как же, — едва ли не запальчиво возразила Бетти, — ведь так интересно иметь семейные тайны.

Марк хмуро на нее посмотрел.

— Если, по-вашему, это интересно, могу вам его подарить. Судя по тем нескольким письмам, что я от него получил, он с тех пор вряд ли изменился. Правда, Кейли?

Кейли хмыкнул:

— Я знаю только, что о нем не принято было спрашивать.

Это можно было понять и как намек не в меру любопытным гостям, и как предостережение Марку не слишком болтать при посторонних, — тем не менее реплика прозвучала совершенно невозмутимо. Во всяком случае, эта тема была оставлена, и все стали говорить о предстоящей игре. Миссис Кэлледайн поехала вместе с игроками, так как хотела навестить свою старую приятельницу, жившую неподалеку от поля для гольфа, а Марк с Кейли оставались дома — заниматься делами. Сегодняшние «дела», очевидно, подразумевали прием блудного брата. Но игра от этого, разумеется, пострадать не должна.

В то самое время, когда майор целился по шестнадцатой лунке, а Марк с кузеном готовились к приему гостя, некий джентльмен приятной наружности по имени Энтони Гилингем сошел с поезда на станции Вудхэм и спросил, как пройти к деревне. Узнав дорогу, он оставил, свой багаж у станционного смотрителя и налегке отправился в путь. Этот молодой человек — важнейшее действующее лицо нашего повествования, и нам следует познакомиться с ним поближе, прежде чем мы отправим его в дорогу. Давайте же под каким-нибудь предлогом остановим его на этом холме и как следует разглядим.

Первое, что нам удастся заметить, это то, что он с гораздо большим вниманием рассматривает нас, чем мы — его. На его приятном, чисто выбритом лице (столь тщательно бреются обычно морские офицеры) выделяются серые глаза, внимательнейшим образом изучающие вас в упор. Такого взгляда с непривычки можно испугаться, однако вскоре вы понимаете, что сознание в нем не участвует: взгляд обращен на вас как бы сам по себе, в то время как мысли витают где-то далеко. Так поступают многие, когда, например, разговаривают с одним человеком, а пытаются слушать другого, но глаза их обычно выдают. Глаза Энтони не выдавали его никогда.

Он многое успел повидать этими глазами на своем веку, хотя во флоте и не служил. Когда в возрасте двадцати одного года он вступил в права наследования капиталом своей покойной матери (400 фунтов годовых), старик Гилингем оторвал взор от «Вестника животновода» и поинтересовался, чем теперь сын думает заняться.

— Мир посмотреть.

— Что ж, черкни мне пару строк из Америки, или где ты там будешь.

— Хорошо, — сказал Энтони.

Старик Гилингем вернулся к своей газете. Энтони был его младшим сыном и, в целом, интересовал отца гораздо меньше, чем потомство других семей, например, Чемпиона Биркета. Так ведь то Чемпион Биркет — лучший из когда-либо выращенных им херефордских быков!

Энтони, однако, не намеревался сильно удаляться от Лондона. В его представлении «посмотреть мир» означало не посетить разные страны, а смотреть на людей, причем смотреть с самых разных точек зрения. В Лондоне же, как известно, самых разных людей сколько угодно, если вы, конечно, знаете, как с ними обходиться. Итак, Энтони решил наблюдать их с разных сторон: с точки зрения слуги, газетного репортера, официанта, продавца в магазине. Имея за душой 400 фунтов годовых и чувствуя себя вполне независимым, он жил припеваючи. Никогда не оставался подолгу на одном месте, а уходя, всегда сообщал своему хозяину все, что он о нем думает (как понимаете, это несколько противоречит общепринятым нормам взаимоотношений между хозяином и слугой). Новое место он находил с легкостью. Вместо рекомендаций он предлагал такие условия: за первый месяц он жалование не берет, зато если его работа хозяина устраивает, то за второй месяц ему платят двойное жалование. Не было случая, чтобы Энтони не получил двойного жалования.

Сейчас ему было тридцать. В Вудхэм он приехал просто так, отдохнуть на выходной; ему приглянулась эта станция. Билет позволял ему ехать дальше, но иногда он любил эксперименты. Вудхэм ему понравился, чемодан у него с собой и деньги в кармане. Почему бы не сойти?