Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)

– Проблемы в правительстве, Дерри? – прозвучал кокетливый голос. – Государственные дела?

– Заходи, Рут, – произнес сэр Дерек О’Каллаган.

Пятница, пятое. Вечер

Следующую неделю министр внутренних дел придерживался обычного распорядка. Он более или менее привык к приступам боли, хотя они стали чаще и бывали мучительнее. Он обещал себе, что обратится к врачу на следующий день после того, как представит законопроект в парламент. А пока, когда боль грозила стать невыносимой, глотал по три таблетки аспирина и становился все более подавленным и угнетенным. И все реже вспоминал о письме Джейн Харден.

Сестра Рут, сама ипохондрик, постоянно навязывала ему какие-то странные пилюли, таблетки и капли. Завела привычку заходить к Дереку после обеда с пакетами из аптеки и сводящими с ума советами и соболезнованиями. В пятницу вечером он удалился к себе в кабинет, попросив жену, если появится Рут, сообщить ей, что он очень занят и его нельзя беспокоить. Жена некоторое время смотрела на него, а затем предложила:

– Велю Нэшу сказать, что нас обоих нет дома.

Министр помолчал и смущенно попытался объяснить:

– Мне с ней как-то…

– Она мне тоже надоела, – призналась жена.

– Однако, Сесиль, она чрезвычайно добра. Не лучше ли будет…

– Следовательно, ты ее примешь?

– Ни в коем случае.

– Вот и отлично, Дерек. Значит, я дам указание Нэшу. Боли тебя в последнее время тревожили?

– Еще как. Спасибо, что интересуешься.

– Поэтому ты такой раздражительный. Глупо с твоей стороны не показаться врачу.

– Я же тебе говорил, что пойду к Джону Филиппсу, как только пройдет мой законопроект.

– Решать, конечно, тебе. Сказать Нэшу, чтобы подал кофе тебе в кабинет?

– Да, пожалуйста.

– Хорошо. – Она так отчужденно произнесла это «хорошо», словно хотела показать, насколько ей было скучно слушать все, что он говорил. – Спокойной ночи, Дерек. Я лягу рано и тебя не потревожу.

– Спокойной ночи, Сесиль.

Она шагнула к нему. По неловкости его поцелуй пришелся не в щеку, а в губы. У Дерека даже возникла мысль, что надо бы извиниться, но он лишь повторил «Спокойной ночи» и отправился в кабинет.

Там его ждал секретарь Рональд Джеймсон. Он только что окончил Оксфорд, был энергичным молодым человеком, но не из тех, кто чересчур усердствует. Работал хорошо и отличался смышленостью. О’Каллаган считал его вполне сносным секретарем и даже располагающим к себе человеком. Но нынешним вечером вид Джеймсона вызвал в нем раздражение и поверг в уныние.

– Что вам, Рональд? – Сэр Дерек опустился в кресло и потянулся за сигарой.

– Звонил сэр Джон Филиппс. Он хотел бы, если вы свободны, зайти к вам сегодня вечером.

– Филиппс? Ему кто-нибудь говорил обо мне? Что ему надо? Это профессиональный визит?

– Не думаю, сэр. Сэр Джон не упоминал о вашем… нездоровье.

– Позвоните ему и скажите, что я с удовольствием приму его. Что-нибудь еще?

– Эти письма… пришло еще одно с угрозой. Позвольте, сэр, я позвоню в Скотленд-Ярд.

– Нет. Это все?

– Было всего одно письмо с пометкой «личное», я положил его на стол.

– Будьте добры, подайте мне.

Джеймсон принес письмо, О’Каллаган посмотрел на конверт, и у него возникло ощущение, словно он проваливается вниз в кабине лифта. Письмо было от Джейн Харден. Он уронил руку с зажатым между пальцами конвертом и остался сидеть, глядя на огонь, с незажженной сигарой во рту. Рональд Джеймсон застыл в неловком ожидании. Наконец, достав зажигалку, поднес ее к сигаре О’Каллагана.

– Благодарю вас, – рассеянно проговорил тот.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Джеймсон немного поколебался, беспокойно глядя на побелевшее лицо своего работодателя, затем, вспомнив, что Джон Филиппс ждет ответа, вышел.

После того как дверь за секретарем закрылась, О’Каллаган сидел, глядя в камин. Затем с невероятным усилием заставил себя прочитать письмо. На сей раз Джейн Харден не умоляла, а горько и яростно обвиняла. Писала, что она на грани самоубийства. Добавляла, что если бы представилась возможность, то не задумываясь убила бы его.

О’Каллаган представил, как это письмо появляется на страницах бульварной газеты. Затем с удивлением услышал, что жена за дверью говорит с его секретарем. Что-то в ее голосе привлекло его внимание, и он прислушался.

– …его что-то тревожит.

– Я тоже так считаю, леди О’Каллаган, – тихо произнес Рональд.

– …в чем дело… из-за каких-нибудь писем?

– Сегодня показался особенно расстроенным… Конечно, этот законопроект…

Сэр Дерек встал, пересек комнату и распахнул дверь. Сесиль и Рональд Джеймсон с заговорщическим видом смотрели друг на друга. Когда дверь открылась, они повернулись к нему. Секретарь покраснел и быстро перевел взгляд от мужа к жене, а Сесиль все так же спокойно продолжала смотреть на него. О’Каллаган почувствовал, что его от злости начинает колотить дрожь.

– До сих пор, – сказал он Джеймсону, – у меня не было оснований полагать, что вы не понимаете конфиденциального характера своей работы. Очевидно, я ошибся.

– Прошу прощения, сэр Дерек… это произошло, потому что…

– Вы не вправе ни с кем обсуждать мои дела. Ни с кем! Ясно?

– Да, сэр.

– Не будь смешным, Дерек, – произнесла Сесиль. – Я задала мистеру Джеймсону вопрос, и он не мог на него не ответить. Мы оба беспокоимся о тебе.

О’Каллаган дернул головой, давая понять секретарю, чтобы тот ушел. Поклон Джеймсона получился каким-то жалким. Он направился в свою комнату, задержался на пороге и, снова пробормотав извинения, скрылся.

– Послушай, Дерек, – проговорила леди О’Каллаган. – Мне кажется, ты ведешь себя неразумно. Я только спросила этого несчастного молодого человека, не получал ли ты каких-нибудь писем, которые могли бы стать причиной твоего необъяснимого поведения. И он ответил, что с сегодняшней почтой пришло некое письмо, и оно, видимо, тебя расстроило. Что за письмо, Дерек? Новая угроза тех типов – анархистов?

Министр был не настолько зол, чтобы не уловить новые нотки в голосе жены.

– Подобные угрозы – неслыханная наглость, – поспешно продолжила она. – Не понимаю, почему ты не разберешься с этими людьми.

– Письмо не имеет к ним никакого отношения, а мое, как ты выразилась, «необъяснимое поведение» никак не связано с этим письмом. Я нездоров и встревожен своим состоянием. Может, тебя обрадует, если я скажу, что сегодня вечером ко мне придет Джон Филиппс?