Татьяна Любова - Ноябрьский триллер

— Я пойду разыщу ее, мама. Не волнуйся так, — отрывисто сказал Массимо. Он едва сдерживал гнев.

Его бесило все: и вечно недовольная мать, и ехидное лицо Джины, и гости, но особенно Лина! Он прощал жене многое, старался не замечать ее глупости, позволял флиртовать с многочисленными бездельниками, коих не переносил в силу своей деятельной натуры, но сегодняшнее происшествие с полупьяной Викой возмутило его до глубины души.

«Нет, это уже не глупость. Это позор! Точно рассчитанный, спланированный позор! Она хотела досадить мне и моей матери, и добилась своего. Я задушу ее собственными руками. Настоящий скандал! Завтра бульварная пресса растрещит о том, что в доме Фандотти собираются шлюхи и бомжи. Уже, наверное, готовы заголовки статей — «Благотворительная акция в доме Фандотти!», «Господин Фандотти в роли Иисуса»… Дьявол!» — Массимо взвинтил себя до предела, он скрипел зубами.

Обойдя весь первый этаж в поисках жены, он буквально трясся от злости. Заметив Марко у дверей в кухню, Фандотти направился туда. При виде хозяина Марко вытянулся в струнку.

— Синьора Лина здесь? — раздраженно спросил Массимо.

— Нет, синьор Фандотти. Она заходила, но я сказал, что мы справляемся, и она сразу ушла. По-моему, она пошла переодеться. Пятно на платье или что-то в этом роде. Что-нибудь случилось? — поинтересовался он, заметив рассерженное лицо хозяина.

— Нет. Ничего.

— Если я увижу синьору Лину, то передам ей, что вы ее искали! — крикнул Марко вслед уходящему Массимо.

Но тот уже ничего не слышал, он несся вверх по лестнице в комнату жены.

«Если она там, то…» — Фандотти даже думать боялся о том, что он с ней сделает.

Путаясь в бесчисленных переходах, дважды пробежав по мостику над зимним садом и вернувшись обратно, он громко чертыхнулся, кляня архитектора, состряпавшего по его же просьбе «суперпроект». Теперь Фандотти сам не мог разобраться — то ли архитектор оказался гением, опережающим свое время, то ли он, Массимо, безнадежно отстал от моды, но собственный дом с наворотами раздражал его едва ли не больше, чем неудачный брак.

Наконец он нашел нужный коридор, перевел дух и неспешно двинулся к спальне Лины. Подойдя к двери, он почувствовал сильную усталость, и ему захотелось отложить крутой разговор до завтра. Поколебавшись, Фандотти все же поднял руку и уже собирался постучать, как вдруг из-за двери послышался нечеловеческий вопль, потом еще и еще. В этом крике слышалась такая безысходность, такая смертельная тоска, что у Массимо зашевелились волосы на голове, ноги разом ослабли, и он почти впал в прострацию. А крик за дверью тем временем превратился в глухой страшный вой.

Опомнившись, синьор Фандотти толкнул дверь. В комнате царил полумрак, и в первую минуту Массимо ничего особенного не увидел — яркий прямоугольник света из распахнутой в ванную комнату двери, и никого… Он не сразу понял, что стоны и плач доносятся именно оттуда, а сообразив, кинулся в ванную.

Увиденное им было настолько неправдоподобно, что казалось отвратительной сценой из низкопробного триллера. Поверить, что такое могло произойти с ним наяву, он не мог.

В центре комнаты, в огромной круглой ванне, до краев наполненной порозовевшей от крови водой, плавала Лина, вернее ее тело. Мертвенное лицо с прилипшими ко лбу мокрыми прядями рыжих волос, разбросанные в стороны руки, вены на запястьях с запекшейся черной коркой, фиолетовые губы…

Она была практически голая — только изящные красные трусики-танго пузырем вздувались на животе.

А рядом — ползающая на коленях всклокоченная Вика. Она подняла безумные глаза с грязными подтеками размазанной туши, в руках женщина держала окровавленную бритву.

Страшная догадка осенила Массимо, и он в ужасе отшатнулся.

Вика, всхлипывая, поползла к нему, протягивая лезвие и бормоча:

— Вот, вот. Возьми. Я нашла это рядом… — Видя, как пятится от нее перепуганный Массимо, она вскрикнула и отчаянно заголосила: — Ты что же думаешь, это я ее?! Я только нашла… Проснулась, увидела свет в ванной и… она там… Линка… мертвая. Понимаешь, ты, Пиноккио несчастный?! Ненавижу! — И Вика опять страшно завыла, распластавшись на ослепительно-белом полу.

Свет ламп больно резал глаза, Массимо медленно вышел из ванной, отыскал на стене выключатель, потом кнопку вызова внутренней охраны. Сев в кресло, постарался собраться с мыслями. Достал мобильный и набрал номер частного детективного агентства: афишировать трагедию он не собирался. Но, переговорив с детективом, коммерсант сообразил, что без милиции в данном случае все равно не обойтись и придется звонить знакомым в МВД.

Тут дверь распахнулась, и Массимо увидел мать. Синьора Луиза быстро нырнула в ванную комнату, через минуту вернулась, прошла к черному квадрату окна, прижалась щекой к холодному стеклу и зловеще произнесла:

— На все воля божья. Я знала, знала… Только не думала, что так скоро…

Владелица частного детективного агентства Ольга Палева, в прошлом следователь окружной прокуратуры, была женщиной самостоятельной, трезвого ума и холодного рассудка. Дважды побывав замужем и разочаровавшись в прелестях семейной жизни, она предпочитала теперь свободные отношения. К тому же на первом месте у нее стояла работа. На втором — вот уже два года нервничал Олег. Нервничал, потому что очень хотел оказаться на первом.

В последнее время дела агентства, состоявшего из самой Ольги Палевой, успешно совмещавшей функции начальника и подчиненного, шли неважно. Крупных дел не было, так мелочевка — то слежка за неверным мужем, то розыск отбившегося от рук подростка-наркомана.

Ольга размораживала отбивные под струей горячей воды. Домой вернулась поздно — собственно, она рано и не приходила никогда, — и готовить сил не было.

«Кириешки», кружка сладкого чая, и в койку», — здраво рассудила детектив, заглянув в пустой холодильник.

Так бы и случилось, если бы не позвонил Олег.

— Соскучился, еду, — коротко сообщил он и положил трубку.

«Придется готовить, — вздохнула Ольга и полезла в морозилку за мясом, — по словам моей мамы, главным оружием женщины является сковорода, которую нужно применять по обстоятельствам».

Заслышав хлопанье дверцы холодильника, Вениамин пулей влетел в кухню и завертелся винтом, отчаянно мурлыча. Его голубая шерсть встала дыбом, алчные глазки хитро щурились в предвкушении порции свежего мяса, а вся его плоская персидская морда выражала подобострастие.

— Явился, не запылился. — Ольга оттолкнула ногой кота.

Масло шкворчало, сковорода нещадно дымила, кот мяукал, выклянчивая свою долю, Ольга громыхала дверцами шкафов в поисках муки.