Татьяна Любова - Ноябрьский триллер

— Утешить мне вас нечем. Если адвокату удастся доказать вашу невменяемость, то психиатрическая лечебница — пожизненно. Если нет, то пожизненное тюремное заключение. — Ольга поежилась под тяжелым взглядом Натальи. Ей вдруг стало страшно, только сейчас она до конца осознала, на какую авантюру пустилась, решившись загонять этого монстра в одиночку.

А Наталья не спускала с Ольги странного немигающего взгляда, который теперь сделался жестким и холодным.

Палева всей кожей ощутила опасность. Похоже, Погодина с самого начала сообразила, что Ольга явилась одна и ее россказни о дежурившей внизу милицейской машине — блеф. Живописуя свои преступления, убийца просто красовалась, как актриса на сцене, забавлялась с Ольгой, будто кошка с мышью перед тем, как ее придушить. Теперь ее лицо сделалось страшным, тень безумия мелькнула в глазах, она улыбнулась, и от этой мертвой улыбки у Палевой сжалось сердце.

Она беспомощно озиралась в поисках чего-нибудь тяжелого, чем можно было защититься.

А Наталья медленно встала и, продолжая улыбаться все той же страшной улыбкой, начала приближаться к Ольге. Ее глаза с расширенными черными зрачками неотрывно смотрели на детектива, она словно гипнотизировала жертву, отнимая у последней волю к сопротивлению.

— Ты думала, я поверила в твою болтовню насчет толпы ментов, дурочка? — свистящим шепотом произнесла Наталья. — Ну что ж, зови своих друзей, Дубину свою стоеросовую или кого-нибудь еще. Ты возомнила, что я испугалась тебя? Ничуть. Ты права, надо же было мне перед кем-то исповедаться, жить с таким грузом на душе не очень здорово. Я сделала это, а теперь я раздавлю тебя одним пальцем, поняла?

Ольга все плотнее вжималась в холодную кухонную стену, будто надеялась слиться с ее шероховатой поверхностью. Она лихорадочно шарила рукой по столу, пальцы наткнулись на прохладную гладкую поверхность пепельницы. Ольга вцепилась в нее мертвой хваткой, не в силах отвести глаз от надвигающейся на нее убийцы. Но никак не удавалось отодрать злосчастную пепельницу от поверхности стола — мышцы отказывались повиноваться, Ольгу будто парализовало. Собрав последние силы, она резко выпрямилась и издала высокий гортанный вопль, потом еще и еще.

Наталья от неожиданности отшатнулась.

В ту же секунду раздался резкий звонок в дверь, Погодина замерла. Звонок повторился вновь и превратился в неумолчный трезвон, в дверь забарабанили, за ней слышались приглушенные мужские голоса.

Ольга опомнилась первой:

— Открывайте, Наталья! Это Дубовой с оперативниками. Быстрее, иначе они высадят дверь.

— Не могу, — едва слышно прошелестела Наталья. Она как-то сразу обмякла, будто из нее выпустили воздух, и бессильно опустилась на голый пол. — Открывайте сами.

Дважды повторять ей не пришлось, Ольга вихрем сорвалась с места и кинулась открывать дверь. На пороге и впрямь стоял Дубовой «со товарищи».

— Ты живая, нет?! — рокотал он, вваливаясь в квартиру. — Мы ждали-ждали, потом решили навестить вас, девушки. Мало ли…

Его речь прервал звериный вопль.

Все молча рванулись на кухню. Дверь балкона, распахнутая настежь, зловеще покачивалась на ноябрьском ветру, — в комнате никого не было.

Дубовой бросился на балкон, Ольга выскочила следом. Как по команде, они свесились с изъеденных ржавчиной перил — там, далеко внизу, в чернильной темноте глухого двора, корчилась Наталья. Судя по доносившимся снизу стонам, она была еще жива.

— Отчаянная девушка! Надеюсь, это не мы ее так напугали? Сигануть с четвертого этажа — это тебе не фунт изюму, — сквозь зубы процедил Дубовой. — Вызови «скорую», — скомандовал он высунувшемуся на балкон Алексею, — и чешите вниз. Трогать ее нельзя до приезда врачей, просто постоите рядом. А ты, — обратился он к Ольге, — выкладывай. Чего накуролесила здесь?

— Для начала объясни мне, как ты тут оказался. — Ольга все еще не могла поверить в свое чудесное избавление. — Ты же потешался над моими дурацкими версиями.

— Разве я мог бросить тебя на произвол судьбы? До управления так и не доехали, ребята заклевали. Мол, есть у тебя совесть или нет, товарищ полковник? Поехали за Ольгой, мало ли чего? Женщина, одна, в глухую ночь. Да и сомнения одолели, вдруг, думаю, ты права и Фандотти ни при чем. Чем черт не шутит. Пришлось за тобой тащиться, камикадзе. До дома Погодиной мы добрались минут через сорок, встали с торца, чтоб народ среди ночи не баламутить. Сама знаешь, иные жильцы и так бессонницей страдают. Да и не уверен я был — стоит вмешиваться или нет. Если Погодина ни при чем, меня бы по головке никто не погладил. Короче, мы в качестве группы поддержки около дома решили подежурить. А тебя нет и нет. Через полчаса все нервничать начали, я ребят на разведку отправил. Минут через сорок и у меня нервы сдали, я — следом. Не успел подняться на площадку, тут ты кричишь. У меня сердце оборвалось, давай в дверь барабанить. Боялся, что уже живой не застанем. Мата Хари ты наша.

Ольга внезапно кинулась ему на шею и разрыдалась.

Растерявшийся Дубовой стал неловко оглаживать ее по спине, повторяя:

— Ничего, глупенькая. Это ничего.

— Ничего?! — вдруг закричала Ольга, отпрянув от него. — Эта маньячка чуть не придушила меня! Это ты называешь ничего? Вот, любуйся! — Она сунула ему под нос перстень Погодиной. — Это я нашла в постели Виктории после вашего ухода. А вчера сия прелесть украшала пальчик Погодиной, что я имела удовольствие созерцать вот этими самыми глазами! — И она выразительно ткнула пальцем себе в глаз.

— Гм. — Дубовой вертел перстень, глупо улыбаясь. — И что сие означает?

— Боже мой, ты несносен, как целая роща дубов! Слушай, что это означает! — Ольга с яростью нажала клавишу портативного магнитофона, стоявшего на столе.

Раздался хрипловатый голос Погодиной: «Все началось давно. Еще в школе…»

Дубовой хмыкнул и присел на табурет рядом с магнитофоном. Постепенно насмешливое выражение сползало с его лица, потом стало вытягиваться и к концу записанной на пленку исповеди смахивало на кислую физиономию профессионального плакальщика.

— Да, маху я дал, Ольга. Прошу пардону, — только и смог выговорить он, когда запись кончилась.

Во дворе послышался вой сирены «Скорой помощи», и они поспешили на улицу.

Наталья Погодина хрипло дышала, ее заострившееся, искаженное гримасой боли лицо с грязными остатками засохшего банана было страшно. Ни дать ни взять героиня блокбастера «Мумия возвращается».

Заслышав голос Ольги, она с трудом приподняла веки и прошептала:

— Значит, просчиталась я. Как же я вас всех ненавижу.

Погодину осторожно поместили на носилки, дверцы захлопнулись, а в ушах Ольги все звучал ее хриплый голос: «Всех ненавижу…»