Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)

– Конечно, заметила, сэр. Боюсь, она испортила ваш замечательный бюст, потому что прошла прямиком через голову и расплющилась об стену. Я подняла ее с ковра. Вот.

Холмс взял пулю, осмотрел и протянул мне.

– Как видите, Ватсон, мягкая револьверная пуля. Вот оно, проявление гениальности. Кто бы мог подумать, что такой пулей можно выстрелить из помпового ружья? {13}Спасибо, миссис Хадсон, я вам очень обязан за вашу помощь. Ну, а теперь, Ватсон, садитесь в свое старое кресло, я хочу с вами кое-что обсудить.

Он сбросил ношеный сюртук, облачился в светло-серый халат, который снял со своего чучела, и превратился в того Холмса, каким я его всегда помнил.

– Старый шикари {14}не утратил ни былой выдержки, ни зоркости, – рассмеялся он, рассматривая развороченный пулей лоб скульптуры. – Прямое попадание в затылок. Пуля прошла через мозг и вышла через лоб. В Индии он считался лучшим стрелком, думаю, что и в Лондоне мало кто с ним сравнится в меткости. Вы раньше о нем слышали, Ватсон?

– Нет, не приходилось.

– Так-так. Вот она, слава! Но ведь, если я не ошибаюсь, вам имя профессора Джеймса Мориарти тоже не было знакомо, хотя это был один из величайших умов столетия. На полке стоит мой биографический справочник, подайте, пожалуйста.

Откинувшись на спинку кресла и пуская огромные клубы сигарного дыма, он стал лениво перелистывать страницы.

– Неплохая подобралась компания на «М», – сказал он. – Конечно, Мориарти и сам мог бы украсить любую букву, но кроме него тут имеются и отравитель Морган, и Мерридью, оставивший о себе такую ужасную память, и Мэтьюз, который в зале ожидания на Чаринг-кросс {15}выбил мне левый клык, и, наконец, наш сегодняшний знакомый. Взгляните.

Он вручил мне книгу, и я прочитал:

«МОРАН, СЕБАСТИАН, ПОЛКОВНИК. В отставке. Служил в первом бангалорском {16}пионерском полку {17}. Родился в Лондоне в 1840 году. Сын сэра Огастеса Морана, главного барристера {18}, бывшего британского посланника в Персии. Учился в Итоне и Оксфорде. Участвовал в Афганской кампании {19}, усмирении вождей афридиев {20}. Служил в Чарасиабе {21}(дипломатический курьер), Шерпуре {22}и Кабуле. Автор книг: “Крупная дичь Западных Гималаев” (1881) и “Три месяца в джунглях” (1884). Адрес: Кондуит-стрит. Клубы: Англо-индийский, “Тэнкервилль”, карточный клуб “Бэгетель”».

На полях четким почерком Холмса было приписано: «Второй среди самых опасных людей Лондона».

– Просто поразительно, – воскликнул я, возвращая книгу. – Карьера достойного уважения солдата.

– Это верно, – сказал Холмс. – До определенного времени он им и был. Этот человек всегда отличался стальными нервами. В Индии до сих пор ходят легенды о том, как он однажды ползком по каналу высохшего ручья преследовал раненого тигра-людоеда. Есть такие деревья, Ватсон, которые вырастают до определенной высоты, после чего у них неожиданно начинает проявляться какое-либо уродство. Такое часто случается и с людьми. У меня есть теория, согласно которой в развитии каждого человека отображается история всего его рода, и подобная внезапная перемена, независимо от того, в сторону добра или в сторону зла, обусловлена влиянием кого-то из его предков. Таким образом, каждый индивид является концентрированной историей своей семьи.

– Довольно фантастическая теория.

– Да я на ней и не настаиваю. Каковы бы ни были причины, полковник Моран обратился в сторону зла. До открытого скандала дело не дошло ни разу, но в Индийской армии терпеть его не стали. Он вышел в отставку, приехал в Лондон, и здесь его преступная карьера пошла в гору. Примерно в этот период на него обратил внимание профессор Мориарти и на какое-то время сделал своим главным помощником. Мориарти платил ему более чем щедро, но использовал его лишь раз или два для работы, которая требовала высочайшего уровня мастерства и с которой никто из обычных преступников не справился бы. Вы, возможно, помните смерть миссис Стюард из Лаудера в 1887 году. Нет? Ладно, я считаю, что за этим стоял Моран, хоть доказать это невозможно. Преступная деятельность полковника была так искусно скрыта, что, даже когда банда Мориарти была обезврежена, никому так и не удалось доказать его причастность ни к одному преступлению. Помните тот день, когда я пришел к вам и стал закрывать ставни, опасаясь духового ружья? Наверняка вы тогда посчитали, что у меня слишком сильно разыгралось воображение, но я делал это совершенно осознанно, потому что мне было известно о существовании этого замечательного оружия, и я знал, что целиться из него будет один из лучших стрелков в мире. Когда мы с вами отправились в Швейцарию, он вместе с Мориарти последовал за нами, и, несомненно, именно ему я обязан теми пятью жуткими минутами на каменном карнизе над Рейхенбахским водопадом.

Можете себе представить, с каким вниманием я читал газеты, когда жил во Франции. В них я искал хоть что-нибудь, что могло бы помочь мне упрятать его за решетку, потому что до тех пор, пока он свободно разгуливал по Лондону, чувствовать себя в безопасности я не мог. И днем и ночью я чувствовал угрозу. Он мог нанести удар в любую секунду. А что мог сделать я? Застрелить его? Но тогда я сам сел бы в тюрьму. Просить защиты у властей тоже было бесполезно. Они бы не стали ничего делать на основании того, что в их глазах было лишь ничем не обоснованными подозрениями. Я был бессилен что-либо изменить, но продолжал просматривать криминальную хронику в газетах, зная, что рано или поздно мне все-таки удастся до него добраться. И тут я узнал об убийстве этого Рональда Адэра. Это был мой шанс! Я прекрасно понимал, что это дело рук полковника Морана. Он играл с этим молодым человеком в карты, проводил его домой из клуба, а потом застрелил через открытое окно. Это не вызывало сомнений. Одних револьверных пуль было достаточно, чтобы отправить его на виселицу. Я сразу вернулся в Лондон и позволил обнаружить себя их наблюдателю, который, я в этом не сомневался, тут же доложил обо мне полковнику, а тот наверняка связал мой приезд с убийством. Это не могло не взволновать его. Я был совершенно уверен, что он захочет убрать меня с дороги как можно быстрее, для чего наверняка использует свое смертоносное оружие. Специально для него я выставил в окне замечательную мишень в виде своего изваяния и, известив полицию о том, что их помощь может понадобиться (между прочим, Ватсон, те двое мужчин в дверях соседнего дома, которые привлекли к себе ваше внимание, были полицейскими), занял, со своей точки зрения, идеальную позицию для наблюдения, не подозревая о том, что и он для нанесения удара выберет то же самое место. Вот и все, дорогой Ватсон, что-нибудь еще объяснять нужно?

– Да, – сказал я. – Вы так и не объяснили, почему полковник Моран убил благородного Рональда Адэра.