Рекс Стаут - Фер-де-ланс (Острие копья)

— Спасибо. Это позволяет мне не читать вечерние газеты.

— В газетах этого не будет. Могу рассказать вам ещё кое-что.

И он рассказал о поездке Корбетта в университет и о прочей ерунде, а закончили мы лекцией о мокассиновой змее. Думая о том, как наконец добраться до Армонка и по дороге поскорее выбросить из головы чепуху о змеях и змеином яде, я поблагодарил Андерсона, встал, надел шляпу и вдруг заметил, что он обиделся. Но мне было уже не до этого. Напомнив ему ещё раз о необходимости обеспечить безопасность Е. Д. Кимболла, я откланялся.

Поскольку я не знал, как долго задержусь в Армонке, я решил прежде завернуть в поместье Барстоу. Из телефонной будки на Главной улице я позвонил Саре. Она была дома. Через двадцать минут я уже сворачивал на подъездную аллею поместья. Тот же дворецкий, узнав меня, вежливо кивнул и открыл ворота. На террасе кто-то пил чай, видимо, гости. Я прошёл к боковому входу, и Смолл снова провёл меня в солярий, сказав, что мисс Барстоу сейчас будет. Он спросил меня, не желаю ли я чаю.

— Вам это самому пришло в голову? — поинтересовался я.

Дворецкий и бровью не повёл.

— Мисс Барстоу велела, сэр, — невозмутимо ответил он.

— Я так и подумал. Предпочитаю молоко.

Через минуту он появился снова, со стаканом молока. Я не успел допить и до половины, как вошла Сара. По телефону я сказал, что это визит вежливости и тревожиться не следует. Глядя на неё, на легкость и непринуждённость её движений, на её молодость и свежесть, я подумал, что, если бы она держала клинику для разбитых сердец, я бы стал её первым пациентом, если бы не был занят чем-нибудь поважнее.

— Вы хорошо отдохнули за то время, что мы не виделись, — заметил я.

Она улыбнулась.

— Мне кажется, что я только и делала, что спала. Садитесь, прошу вас.

Я сел, продолжая держать в руке стакан.

— Спасибо за молоко, мисс Барстоу, очень вкусное. Сожалею, что оторвал вас от гостей, но я ненадолго. Я только что был у прокурора Андерсона, мы побеседовали, я рассказал ему о подарке вашей матери и о вашей поездке в Территаун. Подождите, не заводитесь с пол-оборота. Я ничего не собираюсь предпринимать. Это просто стратегический ход, из тех, что приводят генералов к поражению. Всё уже выяснилось. В сумке, которую подарила вашему отцу ваша мать, были настоящие клюшки. Никто не злоумышлял против вашего отца. Его смерть — случайность.

Потрясённая, она смотрела на меня, не в силах что-либо оказать. Я ждал, когда она успокоится.

— Значит, это не убийство?.. Ниро Вулф ошибся! Но тогда как же…

— Ниро Вулф не ошибся. Произошло это, как вы помните, у первой метки. Когда пришёл черёд начать игру вашему отцу, его мальчишки с клюшками не оказалось рядом, поэтому Е. Д. Кимболл, игравший после вашего отца, предложил ему свою клюшку для первого удара. Именно она и убила вашего отца. Это роковая случайность. Никто не собирался его убивать.

— Мой отец… — промолвила она. — О, я знала своего отца…

Я кивнул.

— Я уверен, вы хорошо его знали, мисс Барстоу. Вот и всё, что я хотел вам сказать. По телефону мне не хотелось говорить об этом, потому что я не знаю, когда Андерсон намерен предать это гласности. Так что всё, что я вам сказал, — конфиденциально. Я не хотел бы, чтобы вы расспрашивали Андерсона о моём разговоре с ним. И, пожалуйста, не думайте, что я обманываю вас. Если его вдруг разберёт любопытство и он начнёт выспрашивать у вас, зачем и почему вы так поступили с сумкой, пошлите его ко всем чертям. Теперь это уже никого не интересует. Именно на этот случай я и решил вам всё рассказать. Я прекрасно понимаю, что такое лежать ночью без сна и гадать, кто убил твоего отца. Так вот, вашего отца никто не убивал. Но лучше, чтобы об этом пока знала лишь ваша семья. — Я встал. — Вот и всё.

Подняв на меня глаза, она спросила:

— Вы уже уходите? Я посижу здесь ещё немного. Благодарю вас, мистер Гудвин. Вы не допили молоко.

Я взял стакан, допил молоко и покинул комнату. Я надеялся, что, несмотря на такой хлопотный день, всюду успею.

Когда я прибыл в Армонк, было уже около шести, хотя солнце стояло ещё высоко. На взлётной полосе аэродрома стояли два самолёта, третий шёл на посадку. Забор и стены деревянных ангаров украшали рекламные щиты: «Полёты — 5 долларов», «Попробуй небеса». Аэродром был неказист по части наземных построек и удобств, но взлётная полоса была широкой, чистой и ровной, как блин на сковороде.

Я припарковался у края дороги и через ворота направился к ангарам. Кругом не было никого, кроме пилота только что севшего самолёта и двух его пассажиров. Я прошёлся вдоль ангаров, заглядывая в каждый, и в одном из них увидел двух парней, игравших в орлянку. При моём появлении они прекратили игру. Я поздоровался.

— Привет, — сказал я и улыбнулся. — Сожалею, что помешал. Я ищу лётную карту, вернее, папку с картами. Может, я неточно выразился, я не лётчик.

Один из парней был совсем ещё юнцом, другой, в комбинезоне механика, выглядел постарше. Он выслушал меня и покачал головой.

— Мы не продаём лётные карты.

— Я не собираюсь их покупать. Я ищу карту в красной папке, которую мой брат оставил здесь неделю назад, точнее, в прошлый понедельник, пятого июня. Возможно, вы помните. Узнав, что я еду в Беркшир и буду проезжать мимо, он попросил меня заехать сюда и взять карту. Он совершил посадку у вас на своём личном самолёте часов в шесть вечера и улетел в десять. Он уверен, что оставил карту где-то здесь.

Механик покачал головой.

— Он не садился на нашем поле, сэр.

Я изобразил удивление.

— Конечно, садился! Он-то хорошо знает, на каком аэродроме сел.

— Может, где-то он и садился, только не на нашем аэродроме. Вот уже месяц, как здесь не было ни одной чужой машины, только наши. Разве что ещё одна, двукрылая, утром неделю назад.

— Странно, — продолжал недоумевать я. — Вы уверены? Может, вас в тот день здесь не было?

— Я всегда здесь, мистер. Я ночую здесь. Но вашему брату обязательно надо найти карту. Он без неё будет как без рук.

— Похоже на то. А есть здесь поблизости другие аэродромы?

— Не так уж и близко. Один в Денбери, другой в Поукипси.

— Что ж, тем хуже для него. Извините за беспокойство. Очень вам признателен.

Я ушёл, сел в машину и стал думать, что делать дальше. Механик не производил впечатление человека, которого за пять долларов можно уговорить держать язык за зубами. Он говорил то, что было, вернее, не пожелал сказать того, чего не было. Итак, Армонк отпадает. Поукипси тоже. Хотя Мануэль и долетел бы туда минут за двадцать, но ему не удалось бы вовремя вернуться на то место, где он оставил машину, а потом успеть доехать до места встречи с Карло Маттеи. Их встреча должна была состояться где-то у станции метрополитена в центре Нью-Йорка в семь тридцать вечера. Из Поукипси он не успел бы. Денбери тоже отпадает.