Фергюс Хьюм - Зеленая мумия

– Гм! Мне-то всегда казалось, что миссис Джашер восхищается профессором.

– Ну, он-то на ней никогда не женится. Вот если бы она была мумией! А живого человека профессор никогда не удостоит лишним взглядом.

– Я как-то не обращала внимания на их отношения, хотя госпожа Джашер и в самом деле достаточно привлекательна.

Хоуп усмехнулся:

– Настоящая волчица в шкуре ягненка, можешь не сомневаться.

– А вот денег у нее полным-полно, в то время как мой отец очень беден…

– Ты, как и все женщины, думаешь лишь об одном. Но давай-ка лучше вернемся к нашей Пирамиде и посмотрим, что там происходит.

После этого Люси несколько минут шла молча, а потом неожиданно спросила:

– А ты веришь в то, что сон миссис Болтон может сбыться?

– Нет! Полагаю, она просто переела на ночь… или перепила. Сидней Болтон – честный молодой человек, на него можно положиться. Тебе не стоит беспокоиться об этих мрачных пророчествах вдовы Энн.

– Попробую, – покорно согласилась мисс Кендал. – Хотя мне очень жаль, что в такой вечер она попалась нам на дороге и рассказала о своем кошмарном сне. – И девушка вновь поежилась.

В деревушке Гартли был только один роскошный особняк – старинный дом в викторианском стиле, известный как «Пирамида». Отчим Люси, Джулиан Браддок, дал дому столь эксцентричное название лет десять назад, когда окончательно в нем обосновался. После того, как старый хозяин дома умер, дети его рассеялись по всему свету, чтобы восстановить свое благосостояние, и долгое время здесь никто не жил. Так как деревня находилась на отшибе и расположена была в нездоровой, болотистой местности, казалось, что продать огромный старинный особняк будет невозможно. И вот тогда профессор Браддок – нищий-ученый, как он сам себя называл, снял его за смехотворно низкую плату, к своему полному удовлетворению.

Многие люди хорошо заплатили бы, чтобы покинуть эту нездоровую местность, но профессору нравились одиночество и отсутствие назойливых соседей. К тому же ему требовалось много места для египетской коллекции, которая была необходима для расшифровки иероглифов и изучения давным-давно исчезнувших династий долины Нила. А реальный мир современной Англии Джулиана нисколько не интересовал. Он постоянно витал мыслями в далеком прошлом и интересовался лишь мумиями, мистическими жуками-скарабеями, украшениями из могил, папирусами, божествами со звериными головами и другими вещами невообразимой старины. Профессор редко выезжал за границу и неизменно опаздывал на обед и ужин. Рассеянный в беседе, неопрятный в платье, непрактичный в делах и постоянно витающий в мечтах, он жил исключительно археологией. Как вышло, что такой человек в свое время женился, оставалось тайной.

И все же он женился на женщине младше его лет на пятнадцать, вдове с небольшим доходом и ребенком. Возможность обеспечить себе приличный доход заманила Браддока в супружескую ловушку госпожи Кендал. Получилось так, что ученый женился на приятной вдовушке ради денег, хотя вряд ли его можно было назвать охотником за чужим благосостоянием. Подобно Юджину Эррему [3], он хотел, чтобы наличные деньги помогли его научным поискам, но если герой романа совершил убийство, чтобы обеспечить себя, то профессор женился для того, чтобы позволить себе дальнейшие научные изыскания. Должен же быть кто-то, кто бы заботился о хлебе насущном, чтобы профессор мог предаваться работе, которая приносила наслаждение, а не прибыль! Сама же миссис Кендал была спокойной и флегматичной дамой, которая любила мужа больше, чем он ее. Она хотела, чтобы в ее доме был мужчина, а он жаждал свободы от денежного бремени и относился к ней не как к жене, а скорее как к товарищу. Так и вышло, что госпожа Кендал стала женой профессора. Она дала ему дом, а ее дочь обрела отца, став «любимой Люси». Как родитель господин Браддок оказался не так уж плох.

Но подобное разумное товарищество продолжалось всего лет пять. Миссис Браддок умерла от расстройства печени, оставив профессору доход пятьсот фунтов в год и маленькую девочку десяти лет. Именно в этот критический момент первый и последний раз в своей жизни ученый, переполненной грезами о цивилизациях, давным-давно канувших в Лету, вдруг повел себя практично. С искренним сожалением он похоронил жену и отправил Люси в школу-интернат в Хампседе. После этого, переговорив с адвокатом и убедившись, что его доход в полной безопасности, он занялся поисками дома в сельской местности и вскоре обнаружил особняк в Гартли, который никто не хотел снимать из-за отдаленного месторасположения. Уже через три месяца после похорон супруги вдовец удалился в добровольное изгнание в Гартли и переименовал дом в «Пирамиду». В итоге он десять лет жил и наслаждался жизнью на свой аскетичный манер, а потом, закончив школу, туда приехала Люси Кендал. Появление молодой дамы брачного возраста ничуть не изменило привычек ее отчима, и он сразу передал управление домом в руки падчерицы. Однако Браддок был несколько эгоистичен в своих взглядах, а навязчивая идея, касающаяся археологических исследований, превратила его в конченого самодура.

Особняк, в котором обосновался профессор, был трехэтажным, с плоской крышей, чрезвычайно уродливым на вид, но на удивление удобным. Выстроенный из темно-красного кирпича, с потемневшими белыми колоннами, он стоял в нескольких ярдах от дороги, которая протянулась от форта Гартли к деревне. В том месте, где находилась «Пирамида», дорога поворачивала в лес, чтобы закончиться в миле от особняка в Джессаме – станции железнодорожной линии Темзы.

Каменную насыпь железной дороги отделяло от двери дома пять шагов – узкий газон, засаженный тисами и аккуратно подстриженными кустами. Эти тисы были своего рода колдовским символом, значение которого профессор Браддок без стеснения объяснял случайным посетителям, заинтересовавшимся странной посадкой. Среди прочего египтолог верил в существование магии и пытался раскрыть тайны колдовства сыновей Кхема, считая, что в нем было больше правды, чем суеверий.

Ученый использовал все большие комнаты первого этажа под «музей» – хранил в них свою коллекцию древностей, которую собирал многие годы. Да и сам он буквально жил среди этих экспонатов – его спальня примыкала к кабинету, он часто обедал и ужинал среди саркофагов и полуразложившихся мумий. Забальзамированные мертвецы составляли основной круг его общения, и только время от времени, по настоянию Люси, профессор поднимался на второй этаж, где обитала его падчерица. Там у нее была гостиная, столовая и будуар, а также другие обставленные и пустующие комнаты. В одной из этих спален ночевала молодая хозяйка, а остальные стояли свободными, на тот случай, если кто-то приедет в гости, хотя гости этого семейства были, по большей части, из научного мира. На третьем этаже жили садовник и его жена – повариха, которая одновременно работала еще и горничной, с утра до поздней ночи следя за чистотой в этом большом доме. Целый день слуги были при деле. На заднем дворе особняка имелся небольшой огород, за которым ухаживал муж поварихи. Естественно, огород принадлежал хозяевам особняка: профессор не арендовал пахотные акры и прилегающие к дому земли.