Агата Кристи - Занавес

«Мисс Кристи на вершине мастерства.

В сравнении с последним делом Пуаро не проигрывает лишь расследование, сделавшее его знаменитым, — «Убийство Роджера Экройда».

«Занавес» полный тревог и беспокойного ожидания, вплоть до самой кульминации, великолепный конец долгой саги о Пуаро, даже по мнению самых отъявленных его фэнов».

«Невозможно дать слишком высокую оценку».

«Шокер… первоклассная работа».

«Лучшее произведение Кристи».

Кто не ощущал неожиданной странной боли, вспоминая былое или чувствуя то, что чувствовал много лет назад?

«Я делал это прежде…»

Почему сии слова всегда кажутся такими трогательными? Вот какой вопрос я задал себе, сидя в поезде и глядя на проносящийся мимо плоский эссекский пейзаж.

Сколько времени прошло с тех пор, когда я ехал по той же самой дороге? И считал (как нелепо!), что лучшая часть жизни для меня закончена! Я был ранен на войне, которая всегда будет для меня той войной… войной, которую затмила сейчас вторая, более ужасная, более отчаянная бойня.

В 1916 году молодому Артуру Хэстингсу казалось, что он уже старый и зрелый. Как плохо я тогда понимал, что жизнь для меня только начинается.

Я ехал, хотя и не зная того, чтобы встретиться с человеком, чье влияние сформирует и направит мою жизнь. Фактически я должен был гостить у своего старого друга, Джона Кэвендиша, мать которого, недавно повторно вышедшая замуж, владела домом под названием Стайлз. Приятное обновление старых знакомств — вот и все, что я тогда ожидал, не предвидя, что вскоре погружусь в темные загадки таинственного убийства. [1] Ссылка на «Таинственное происшествие в Стайлз», 1920 год. — Здесь и далее прим. переводчика.

Именно в Стайлз я вновь встретился со странным коротышкой, Эркюлем Пуаро, с которым впервые столкнулся в Бельгии.

Как хорошо я помню свое удивление, когда увидел хромающую фигурку с большими усами, идущую по деревенской улице.

Эркюль Пуаро! С тех пор он стал самым дорогим моим другом; он повлиял на всю мою жизнь. Помогая ему охотиться за другим убийцей, я встретил свою будущую жену — самого верного и ласкового товарища, о каком только может мечтать человек. [2] Ссылка на роман «Убийство на поле для гольфа», 1924. Сейчас она лежала в земле Аргентины, умерев, как и хотела, не после долгих страданий или беспомощной старости. Но она оставила на бренной земле очень одинокого и несчастного человека. Ах! Если бы я мог вернуться… прожить жизнь сначала. Если бы только сейчас был тот день 1916 года, когда я в первый раз ехал в Стайлз… Сколько изменилось с тех пор! Сколько ушло в небытие знакомых лиц! Сам Стайлз Кэвендиши продали. Джон Кавендиш умер, правда, его жена, Мэри (очаровательное загадочное создание), еще была жива, она переехала в Девоншир. Лоуренс вместе с женой и детьми был в Южной Африке. Перемены, перемены во всем. Но одно, как ни странно, осталось по-прежнему. Я ехал в Стайлз, чтобы встретиться с Эркюлем Пуаро.

Как я был ошарашен, получив его письмо, отправленное из Стайлз Коурт, Стайлз, Эссекс.

Я не видел своего дорогого друга почти год. Во время нашей последней встречи я был потрясен и опечален. Теперь он уже был глубоким стариком, и артрит сделал его почти полным калекой. Он ездил в Египет, надеясь улучшить здоровье, но вернулся, как я узнал из его письма, в еще более худшем состоянии. Однако писал он весело…

«Вас не интригует, мой друг, адрес, откуда я пишу? Он навевает старые воспоминания, не так ли? Да, я здесь, в Стайлз. Представьте себе, сейчас его называют гостиницей. Владеет ею один из ваших столь британских старых полковников — самый что ни на есть представитель «галстука старой школы» [3] Обычно так называли выпускников частных школ, но впоследствии стали называть представителей старой закваски — примеч. пер . … истинный «Пуна» [4] Англо-индийский господин. .Bien entendu [5] Разумеется — фр . , не будь его жены, не было бы и дохода. Она отличный управляющий, но язык у нее, как уксус, и бедный полковник страшно от него страдает. Если бы я был на его месте, то давно бы взялся за топор!

Я увидел в газете их объявление, и мне вздумалось еще раз побывать там, где я впервые обрел дом в этой стране. Люди моего возраста всегда получают удовольствие, вспоминая прошлое.

Так вот, представьте себе, здесь я нашел джентльмена, баронета — друга работодателя вашей дочери. (Эта фраза звучит как французское предложение, не так ли?)

И сразу же у меня сложился план. Он упрашивает Фрэнклинов приехать сюда на лето. Я, в свою очередь, уговариваю вас, и мы все будем вместе, en famille [6] Одной семьей — фр . . Очень приятная перспектива. Посему, mon cher [7] Мой дорогой — фр . Хэстингс, depeches vous [8] Торопитесь — фр . , приезжайте как можно быстрее. Я забронировал вам комнату с ванной (видите ли, дорогой старый Стайлз модернизирован) и договорился о цене с миссис Латтрелл, так что теперь tres bon marche [9] Все прекрасно — фр . .

Фрэнклины и ваша очаровательная Джудит пробыли здесь уже несколько дней. Все устроено, посему не поднимайте суеты. A bien tôt [10] До скорого свидания — фр . .

Перспектива была заманчивой, и я без колебаний согласился на предложение старого друга. У меня не было никаких уз и постоянного дома. Все дети были при деле — один мальчик служил на военно-морском флоте, другой женился и владел ранчо в Аргентине, дочь Грэйс вышла замуж за военного и теперь находилась в Индии. Последнюю, Джудит, я втайне любил больше остальных, хотя и никогда не понимал. Странное темноволосое замкнутое дитя, всегда все решавшее само, которое иногда относилось ко мне вызывающе и сильно расстраивало. Жена понимала ее лучше. Она заверяла, что Джудит не то чтобы не доверяла нам, а попросту подчинялась порывам своих чувств. Но она, как и я, иногда всерьез беспокоилась из-за девочки. Она говорила, что эмоции у Джудит слишком бурные, слишком сильные и инстинктивная сдержанность лишала нашу дочь предохранительного клапана. Иногда она впадала в странные приступы мрачного молчания и была словно не от мира сего. Она оказалась умней остальных наших детей, и мы с радостью согласились дать ей университетское образование. Около года назад она получила степень бакалавра естественных наук и потом стала секретарем у доктора, занимающегося исследовательской работой, связанной с тропической болезнью. Его жена была очень тяжело больной женщиной, почти инвалидом.