Колин Декстер - Убийство на канале

Одна любопытная мысль пролезла в сознание Морса и угнездилась где-то в его мозге – о будущих действиях. И еще одна – более значимая: не стоит забывать, что он просто развлекается, просто пытается заполнить пустоту нескольких дней вынужденного безделья; играть с этой мелкой задачкой – все равно, что решать кроссворд. И только немного смущал один факт: каким образом оказалось, что гири на весах правосудия в течение всего времени были сложены на чаше против пьяниц, убивших Джоанну Франкс.

А навязчивые сомнения все не оставляли его.

А что, если они…

Мысль о том, что экипаж мог быть не виновен в убийстве Джоанны Франкс, оказалась одной из тех безрассудных догадок, которые испаряются с восходом солнца на чистую голову. Потому что, если не они были исполнителями, то кто это мог быть? Все равно Морс был почти уверен, что если бы процесс проходил одним веком позже, обвинение не было бы так категорично. Естественно, в те времена приговор судебных заседателей выглядел бесспорным и удовлетворительным, особенно для враждебно настроенной толпы, заполнившей улицы и жаждавшей крови.

Но надо ли было доводить до такого приговора? Разумеется, косвенные подозрения были таковы, что можно было отправить на виселицу и святого, но не было ни одной прямой улики, не так ли? Не было свидетелей убийства, не было известно, как его совершали, не было достаточно убедительного мотива – почему ? Был только интервал времени, было место и Джоанна в воде, влекомая течением по «Каналу Герцога» много лет назад.

Конечно, если не считать каких-нибудь пассажей в показаниях, которые не упоминаются в книге – на первом или втором процессе. Полковник, очевидно, много больше интересовался распущенными нравами лодочников, чем необходимостью улики подкреплять доказательствами, и, может быть, просто опустил подтверждающие показания некоторых свидетелей, которые могли бы явиться в суд.

Может, будет интересно в этой безобидной игре, которая его захватила, бросить быстрый взгляд на те судебные регистры, если они все еще существуют, или на соответствующие номера журнала «Оксфордский дневник» Джексона, которые несомненно существуют, отснятые на микрофильмы в Центральной библиотеке в Оксфорде. (А вероятнее всего и в «Бодли»!). Но, так или иначе, он еще не прочел до конца книгу полковника. Может быть, ее последние волнующие эпизоды раскроют некоторые очень интересные вещи!

И он взялся их отыскать.

Вскоре после этого он почувствовал, что у его кровати стоит Фиона, от которой исходил неопределенный запах лета и другой, гораздо более отчетливый – дезинфекции. Потом она села на его постель и он ощутил ее прикосновение, когда она наклонилась и глянула через его плечо.

– Интересна ли?

Морс кивнул.

– Это та книга, которую принесла старая леди – ты ведь помнишь, жена полковника.

Фиона задержалась на некоторое время, и Морс уловил, что читает одно и то же короткое предложение в третий, четвертый, пятый раз, абсолютно ничего не понимая, ощущая только прикосновение ее тела. Неужели она сама не сознавала, что проявляет инициативу в этой недвусмысленной, хотя и ненавязчивой интимности?

И вдруг она сама все испортила.

– Мне в последнее время смертельно не хочется читать. Последняя книга, которую я просмотрела, была «Джейн Эйр» [20] Роман Шарлотты Бронте (1816-1855) – английской поэтессы и романистки. для экзамена по английскому в школе.

– Тебе понравилось? (Морс испытывал теплые чувства к бедной милой Шарлотте).

– Достаточно скучновата. Это была обязаловка – для экзамена.

О, Боже!

Скрестив одетые в черные чулки ножки, она сбросила одну из туфелек на плоской подошве и вытряхнула какую-то невидимую песчинку на больничный пол.

– Когда люди снимают обувь? – спросил Морс. – В общих случаях, хочу сказать?

– Вот ведь странный вопрос!

– Когда внутрь попал камушек – как у тебя сейчас, не так ли?

Фиона кивнула:

– И когда ложатся спать.

– И?

– Ну… когда идут по воде…

– Да?

– Когда смотрят телевизор и поднимают ноги на кушетку, если у них матьчистюля, вроде моей.

– Что еще?

– Зачем вам все это?

– Если у них мозоли или нечто подобное, – продолжил Морс, – и ходят на педикюр.

– Да. Или если они сбили ноги или устали. Или если нужно снять чулки по какой-то причине.

– Какой, например?

Морс увидел чувственное пламя в ее развеселом взгляде, пока она, выпрямившись, поправляла простыни и взбивала его подушки.

– Ну, если вы в вашем возрасте не знаете…

О, Боже! Возраст.

Он чувствовал себя таким же молодым, как и много лет назад, но внезапно увидел себя таким, каким его воспринимала эта молодая девушка. Стариком!

Но его настроение быстро улучшилось из-за совершенно неожиданного появления сержанта Льюиса, который объяснил, что целью его неофициального визита (было 14:15) был допрос одной женщины, попавшейся в отделение интенсивной терапии в связи с очередной зловещей катастрофой на шоссе А4.

– Хорошо ли себя чувствуете сегодня, сэр?

– Буду чувствовать просто отлично сразу, как только получу ваше прощение, за то, что я был так отвратительно неблагодарен к вам!

– О, так ли? А когда точно, сэр? По-моему, вы всегда ко мне неблагодарны.

– Просто хочу вам сказать, что сожалею, – объяснил Морс кротко и немногословно.

Льюис, чей гнев булькал и кипел как неосмотрительно забытый на печке горшок, входил в отделение достаточно неохотно. Но когда спустя десять минут выходил, он испытывал то удовлетворение, которое неизменно его охватывало, когда он понимал, что Морс нуждается в нем – даже чтобы сделать, как в данном случае, самый обычный запрос (Морс быстро объяснил его задачу), и попробовать узнать, существуют ли все еще судебные регистры сессий Оксфордского суда за 1859-60 годы, и если так, можно ли найти некоторые стенограммы процессов.

После посещения Льюиса, Морс почувствовал, что гораздо лучше постиг взаимопонимание с мирозданием. Льюис простил его с готовностью, и он испытывал удовольствие (точно такое же, как и Льюис), которое с трудом мог бы сам определить и только отчасти осознавал. А кроме Льюиса, занявшегося судебными регистрами, у него был и еще один помощник – один квалифицированный библиотечный работник, который очень быстро мог справиться с журналом «Оксфордский дневник». Но она, увы, не придет сегодня вечером!

Имей терпение, Морс!