Джон Харви - Грубая обработка

— Да.

— Самое время поправиться.

У Марии пересохло во рту, ей хотелось подойти к холодильнику и выпить сока, но она знала, что не сможет, не должна двигаться.

— Просто у меня было время подумать обо всем, что случилось. Теперь я уверена.

— Больше ничего не стало теперь более ясным? По прошествии времени?

— Не думаю. — Она медленно покачала головой.

— Ничего, например, относительно сейфа?

— Что именно?

— Вы не сказали им, что он находится там?

— Конечно, нет. Какой дурак?..

— Просто открыли его для них.

— Нет.

— Нет?

— Я назвала им комбинацию. Один из них открыл его.

— Тот, который был похож на меня, или другой?

— Я не помню.

— Подумайте, миссис Рой. Не торопитесь.

Она вдохнула:

— Это был другой.

— Тот, который не был похож на меня?

— Да.

— Щуплый?

— Да.

— И вы ничего не сказали, не сделали никакого намека, который мог бы дать им возможность понять, что в спальне есть сейф?

— Нет. Я же вам сказала.

— Думаю, так оно и есть.

— Я рассказала все это вашему полицейскому.

— С тех пор вы изменяли свое мнение.

— Не относительно этого.

— Хорошо, подойдем к этому с другой стороны. У вас не создалось впечатления, что грабители знали о сейфе, когда они вломились в дом? Не спешите с ответом.

Мария не торопилась.

— Я не уверена, — вымолвила она наконец.

— Они не направились прямо к нему?

— Нет. Я не знаю. Я не думаю, что это было так. Меня там не было. Я имею в виду, я не была с ними все время, с ними обоими.

— Не были, когда они нашли сейф?

— Нет. Совершенно верно.

Резник удивил ее, когда встал, взял свои чашку и блюдце и понес их к мойке. На какое-то мгновение Мария подумала, что он собирается вымыть их.

— Это все? — спросила она.

Он повернулся к ней. Она увидела в его глазах что-то безжалостное, чего в них не было, ни когда она впустила его в дом, ни когда готовила чай. Это появилось, когда он почувствовал, что уловил… уловил запах чего-то.

— Больше вы ничего не вспомнили?

— Думаю, что нет.

— Если позволите, — произнес Резник, направляясь к двери, — я попрошу кого-нибудь прийти сюда и просмотреть вместе с вами список похищенного. Просто чтобы не было ошибок. — Он помолчал немного, потом добавил: — Позже я переговорю с вашим мужем.

— С Гарольдом? Зачем это нужно? Его же здесь не было, когда…

Резник улыбнулся краями губ.

— Попытайтесь уговорить его сделать что-либо с системой сигнализации. Вы же не хотите подвергать себя риску во второй раз. В конце концов, — он повернул ручку двери, — предположим: а вдруг им придет в голову вернуться?

— Ты видел это?

Грабянский посмотрел на Грайса сверху вниз. Даже стоя на дубовом стуле, он был вынужден вытягивать шею, чтобы правильно пристроить бинокль.

Грайс стоял в центре комнаты с газетой в одной руке и бутербродом с беконом и коричневым соусом в другой.

— Ты еще не читал это?

Грабянский покачал головой.

— Вот эту информацию. Знаешь, сколько квартирных краж было совершено в прошлом году?

Грабянский этого не знал, то есть он точно знал о семнадцати, а что касается других, его познания были весьма туманны.

— Семьдесят три тысячи, — сообщил Грайс. — Семьдесят три.

Грабянский не знал, много это или нет, но цифра звучала солидно.

— Это меньше, чем в предыдущем году. Снижение на восемь процентов.

Грайс держал бутерброд во рту, пока расправлял газету. «Приветствуя это снижение, — читал он, — министр внутренних дел подчеркнул, что эффективные действия против преступлений требуют сотрудничества с полицией каждого сознательного гражданина».

Коричневый соус капал на газету.

— Наблюдение соседей друг за другом, — язвительно заметил Грабянский.

— Замки и запоры, — добавил Грайс.

— Системы сигнализации.

— Снижение на восемь процентов, в то время как, обрати на это внимание, нападения и мошенничество возросли до четырехсот двадцати в день. — Грайс покачал головой. — А посчитай, сколько это будет в год?

Грабянский занялся подсчетом в уме.

— Не принимая в расчет Рождества и праздничных дней, около ста пятидесяти тысяч.

— Правильно! — возбужденно воскликнул Грайс. — В два раза с хвостиком больше, чем квартирных краж. И, если это ничего не говорит тебе о положении, в которое поставила себя страна, я не знаю, что еще тебе нужно.

Кивнув головой, Грабянский вновь повернулся к окну.

Резник стоял у стола суперинтенданта, борясь со странным чувством, что, хотя Джека Скелтона и не было в комнате, он должен вытянуться по стойке смирно. Это, наверное, шло уже от внешнего вида Скелтона: всегда прямая спина, каждая седая волосинка тщательно зачесана, ботинки всегда блестят как зеркало. К этому следовало добавить образцовый порядок во всем, что его окружало: к пресс-папье склонялись три ручки — черная, синяя и красная, бумаги располагались в соответствующих отделениях с приложенными резолюциями, написанными его четким почерком, в центре стола — черная книга-календарь с красной лентой-закладкой на сегодняшнем дне. Из одинаковых серебряных рамок смотрели жена и дочь Скелтона с выражением полного удовлетворения от своих похожих причесок и почти одинаковых платьев.

— Чарли.

— Сэр?

Повернувшись, Резник заметил, что манжеты накрахмаленной серой рубашки его начальника завернуты два раза.

Его галстук приколот скромным серебряным зажимом. Пиджак темно-серого костюма висел за дверью. Таким образом весь вид Джека Скелтона говорил, что он все еще, как-никак, действующий полицейский.

— Садитесь, Чарли.

— Спасибо, сэр.

Усевшись, Скелтон вначале открыл свой календарь, потом закрыл его снова.

— Относительно вторжения в дом на участке Харрисона. Возможно ли, что наши друзья могут нанести туда еще один визит?

— Вполне возможно, сэр.

— Вы уверены?

Резник облокотился локтем о край стола и тут же снял его. Здесь такое нельзя было позволить себе.

— Это были профессионалы. В этом не может быть никакого сомнения. Действовали так же осторожно, как и в том случае в Пикфорде. Нет никаких оснований полагать, что грабители знали, что именно они найдут там. Видимо, они надеялись, что не потеряют напрасно время.

— А ведь это маловероятно, а, Чарли? Чтобы каждый раз выпадало двадцать одно очко?

«Или попадался серебряный трехпенсовик в каждом куске пудинга», — подумал Резник.

— И все-таки, сэр: большие старые дома, дорогая собственность. Если только все не уходит по закладным и на содержание детей в частных школах, здесь явно есть чем поживиться.

— Они брали драгоценности, деньги, меха, иногда неименные ценные бумаги и, насколько я помню, не интересовались видео- и стереоаппаратурой.