Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

Морс кивнул, а на его лице нарисовалась глуповатая и блаженная улыбка, которую редко можно было увидеть на этом месте; она появлялась только тогда, когда он слушал любовный дуэт из первого действия Die Walkuere .

Морс не мог (и он это знал!) все так оставить. Но у него слипались и болели глаза, когда он возвращался в свою квартиру, и, несмотря на воодушевление, у него осталось мало сил на что-либо другое в этот день. Но прежде, чем броситься в манящую постель, он позвонил домой Льюису и заставил миссис Льюис (еще не спавшую) разбудить супруга (который спал уже целый час), чтобы переброситься с ним несколькими словами, прежде чем 7-е января придет, наконец, к завершению. И, когда, после краткого монолога со стороны Морса, истощенные мозги Льюиса заставили его положить трубку, он тоже знал личность человека, который в Новогоднюю ночь возвращался в пристройку отеля «Хауорд» с Элен Смит с одной стороны и Филлипой Палмер с другой.

У стойки регистрации отеля «Хауорд» на следующее утро Сара Джонстон приветствовала сержанта Льюиса так, как будто обрадовалась, увидев его, что, в сущности, так и было, так как она, наконец, вспомнила ту мелочь, которая ее беспокоила. В такой ранний час (было около половины восьмого) ее круглые очки сидели наверху переносицы, и трудно было утверждать, что она чересчур перегружена работой. В сущности, Льюис уже заметил не особо успешную попытку скрыть под кипой корреспонденции книгу, которую она читала, когда он вошел внезапно — по указанию Морса — чтобы допросить ее еще раз.

Требовалось только одно небольшое подтверждение; и Сара снова попыталась подчеркнуть несколько однозначных моментов, которые сформулировала ранее в своих предыдущих показаниях. Да, она вспомнила, причем совершенно ясно, мужчину, который вышел их мужского туалета незадолго до начала Новогоднего праздника; да, (сейчас, когда Льюис напомнил) его руки, возможно, не были настолько же черны, как все остальное; да, эти двое — «мистер и миссис Баллард» — провели большую часть вечера общаясь только между собой — по крайней мере, за час до полуночи, когда шотландские танцы и всеобщая любезность растопили остатки надменности и робости; и когда «мистер Баллард» танцевал с ней, его намазанные пальцы оставили темные пятна на ее собственных руках и на ее блузе; да, без сомнения все было так, потому что теперь она совсем ясно вспоминает, как пыталась отмыть руки у себя в спальне, перед сном в ту ночь, и как пыталась отчистить губкой пятно на своей блузке на следующее утро.

Одна пожилая пара подошла, чтобы оплатить счет; и когда Сара вышла за квитанцией в комнату позади рецепции, Льюис наклонился и успел увидеть заголовок книги, которую она читала: «МИЛГЕЙТ: Томас Харди — Биография».

Когда счет был оплачен, Сара вернулась на свое место и сказала Льюису то, о чем она еще вспомнила. Это казалось странным, хотя сейчас не выглядело настолько важным. Одна женщина позвонила и спросила, что будет в Новогоднем меню: и это все. Насколько она помнит, этот небольшой инцидент произошел в прошлый понедельник — то есть 30-го декабря.

Зная, насколько доволен будет Морс тем, что его предположение подтвердилось, Льюис собрался записать показания Сары Джонстон, когда понял, что рядом с ним стоит чрезвычайно привлекательная брюнетка, перемещая центр тяжести своей приятно округленной фигуры с одной, обтянутой черными чулками ноги, на другую.

— Могу ли я получить счет, пожалуйста? — спросила она.

Несмотря на то, что ее сильный Бирмингемский акцент был далек от небесной музыки, Льюис спохватился, что смотрит на нее, открыв рот, очарованный ее. Какой-то голос шепнул ему на ухо, совсем уж неожиданное: « Хватит на нее так похотливо пялиться, Льюис! »

— Спасибо вам большое, мисс Аркрайт! — сказала Сара Джонстон, когда женщина повернулась и вышла, бросив короткий, но не особенно заинтересованный взгляд на только что вошедшего мужчину.

— Доброе утро, мисс Джонстон! — сказал Морс.

— О, здравствуйте! — в ее приветствии не было ничего, что можно было бы истолковать как радость от появления Морса.

— Это она? — спросил Морс, указывая вслед вышедшей красавице. — Та, которая должна была прибыть на Новый год?

— Да!

— Хорошо! Хорошо! — сказал Морс, который выглядел чрезвычайно довольным как собой, так и жизнью в целом; и очень довольный видом мисс Дорис Аркрайт в частности. — Вы не могли бы попросить миссис Биньон подойти к рецепции, мисс Джонстон? Имеется нечто важное…

— Боюсь, что ее здесь нет. Она уехала в Лидс. Она должна была уехать туда еще на Новый год, но…

— Правда? Как интересно! Ну, благодарю вас, мисс Джонстон. Вперед, Льюис. Нам предстоит много работы.

— Мисс Джонстон вспомнила кое-что, — начал Льюис.

— Пока забудьте! Сейчас есть вещи по важнее! До свидания, мисс Джонстон!

Морс все еще усмехался самодовольно, когда двое мужчин в последний раз покинули отель «Хауорд».

Спустя час в своем доме в юго-восточной части Оксфорда был арестован мужчина. На этот раз обошлось без размахивания пистолетами, а означенный мужчина, охраняемый сержантом Льюисом из Оксфордского уголовного отдела полиции, не оказал никакого сопротивления.

В «Боинге» 737, который должен был вылететь в 12:05 из аэропорта Гатвик, почти не было свободных мест, едва четыре-пять пустых кресла, и перед взлетом стюардессы показывали свою пантомиму, объясняя, как пользоваться кислородными масками и надувными спасательными жилетами. Было видно, что все пассажиры с большим интересом следят за их пояснениями: в последние месяцы имели место несколько тяжких авиакатастроф, и это порождало некий коллективный страх перед полетами; в барах аэропортов по всему миру отмечалось увеличение продаж успокоительных таблеток и алкоголя. Но определенно на борту самолета была пара человек, которые слушали пояснения весьма поверхностно.

Для одного из этих пассажиров проход через терминал был сущим кошмаром. И все же, как оказалось, особых причин для беспокойства не было. Документы, багаж, паспорт — ничто не превратилось в особые проблемы. Второго из этой пары заботило совсем другое; но теперь и он начал расслабляться. Посмотрев через иллюминатор на мокрый асфальт, он вытащил из пуловера полбутылки бренди и отвинтил крышку. Внимание пассажиров все еще было сосредоточено на стюардессе с тонкой талией, и он мог спокойно выпить, не привлекая внимания. Он уже почувствовал себя лучше! Точно над ним загорелось табло призывающее пассажиров пристегнуть ремни и не курить при наборе высоты. Включились двигатели; стюардессы заняли свои места лицом к пассажирам, улыбаясь слегка снисходительно, по поводу только что приподнесенной ими информации.