Найо Марш - Цветная схема

Сейчас актер полностью игнорировал своего секретаря, схватил чашку крепкого чая с молоком и старался держаться подле Барбары. Тут к нему присоединился доктор Акрингтон и дрожащим от гнева, причем совсем даже не приглушенным голосом начал извиняться за гнусность Квестинга. Дикон не мог слышать все, что сказал доктор, но слово «выпороть» прозвучало очень четко и несколько раз. Пока молодой человек вместе с Барбарой торопливо пробирался сквозь толпу вслед за двумя разозленными мужчинами, ему представилось, будто они с девушкой — секунданты двух боксеров профессионалов. Вслед за этой нелепой, но тревожной пантомимой появилась и ее главная причина — сам мистер Квестинг. Заложив большие пальцы обеих рук в проймы своего белоснежного жилета, бизнесмен легкомысленно раскачивался с каблуков на носки и смотрел на Барбару полуприкрытыми глазами.

— Ну, отлично, отлично, — промолвил он удивительно мягким голосом. — Теперь мы всех их поймали, а? И чудесно. Так она не знает, кто ей все прислал? Подумать только! Ни одной догадки, да? Должно быть, тетя из Индии? Ха-ха. Ладно, ладно!

Если Квестинг хотел произвести на свет сенсацию, то добился в этом огромного успеха. Дикон и Барбара уставились на него. Девушка пискнула тоненьким голоском:

— А разве… Не может же так…

— А я ничего и не говорю, — воскликнул в высшей степени довольный бизнесмен. — Ничего! — Он словно на свою собственность сердито взглянул на Барбару, дернул доктора Акрингтона за краешек жилета и хлопнул Гонта по плечу. — Отличная работа, мистер Гонт. Знаете, ударьте меня в бровь, но они, кажется, заглотили наживку. А мне было очень интересно. Когда-то я тоже много читал наизусть. Юмористические монологи. Надеюсь, вам понравилось, как я слегка хлопнул вас по плечу? Все это срабатывает, не так ли? Даже на таком скромном шоу, как сегодня. — Квестинг произнес последние фразы таинственным шепотом, весело рассмеялся, обернулся и обнаружил возле себя Руа. — О, привет, — продолжил бизнесмен, не моргнув глазом. — Отличное шоу, увидимся.

И, напевая себе под нос мотив песни о смерти, он направился дальше, чтобы пожать руку мэру, легко пробрался к двери и наконец вышел.

Позже, когда возникла экстренная необходимость вспомнить каждую мельчайшую деталь следующих нескольких минут, Дикон обнаружил, что в его памяти осталось всего несколько обрывочных картин. Опустошенный взгляд Барбары; мистер Фоллс в светской беседе с миссис Клейр и полковником, причем оба супруга с очень рассеянным выражением на лицах; отборные ругательства, произносимые Гонтом вслед Квестингу — только эти детали удалось восстановить молодому человеку. Как он решил впоследствии, спас положение Руа. С виртуозностью дипломата на важной конференции старик умудрился сквозь восклицания возмущенного доктора Акрингтона не торопясь представить Гонту мэра и его жену. Несколько минут они провели без эмоциональных вспышек. Еще Дикону пришло в голову, что именно Руа попросил члена увеселительного клуба сыграть на пианино национальный гимн.

Когда они двигались к выходу, Гонт сердитым шепотом велел своему секретарю везти Клейров домой без него.

— Но… — начал Дикон.

— Вы сделаете, как я вам сказал! — фыркнул актер. — Я иду пешком.

Дикон помнил, как патрон пожал руку Руа, проскользнул в боковой проход между сиденьями и скрылся за входной дверью молитвенного дома. Остальная часть вечера состояла из серии знакомств, происходивших под нажимом мэра, и освобождения от назойливой публики. В конце концов появился молоденький репортер из «Хэрпун курьер», который позволил Гонту уйти незамеченным, но зато насел на Дикона и миссис Клейр.

Доктор Акрингтон вдруг громко заявил:

— Я иду пешком.

— Но, Джеймс, — осторожно запротестовала его сестра, — твоя нога!

— Я сказал, иду пешком, Агнес. Ты можешь взять с собой Эдварда. Я поговорю с Гонтом.

Перед Диконом, который был отделен от него одним или двумя людьми и не мог ничего поделать, чтобы остановить его, доктор пробрался между рядами стульев и вышел в боковой проход.

— Тогда, — сказал молодой человек миссис Клейр, — может быть, полковник захочет поехать с нами?

— Да, да, — озабоченно ответила женщина. — Я уверена… Эдвард! Да где же он?

Полковник шел впереди. Дикону удалось разглядеть его макушку, медленно приближающуюся к выходу.

— Мы подберем мистера Клейра, когда выйдем на улицу, — предложил молодой человек.

— Настоящая давка, не правда ли? — раздался совсем рядом с ним голос мистера Фоллса. — С каждой минутой все больше сходства с Вест-Эндом. — Дикон обернулся взглянуть на него. Замечание показа лось ему не очень характерным для мистера Фоллса. Тот поднял бровь. Тривиальная театральная мысль пришла в голову молодому человеку: «У него приятная внешность». — Боюсь, полковник бросил нас, — сказал мистер Фоллс.

Пока они медленно продвигались по боковому проходу, Дикон вдруг ощутил чрезвычайную тревогу и безысходность, как часто бывает в ночных кошмарах. В связи с этим расстроенный вид Барбары казался еще более многозначительным. Молодой человек определил, что девушку, видимо, не ввел в заблуждение намек Квестинга, якобы это он прислал ей платье, однако сказать правду про патрона совершенно не представлялось возможным. А где же был сейчас актер? В его теперешнем настроении он способен на все. Очень вероятно, Гонт уже схватился с Квестингом где-нибудь на дороге.

Наконец они вышли на теплый, но свежий воздух. Ночь выдалась ясной. Ярко светили звезды. Хижины селения маори были едва различимы на фоне черных гор. Высокая изгородь из кустов мануки драматично вздымалась в ночное небо, похожая на частокол, который стоял здесь, когда селение являлось еще и фортом. Из темноты доносился гул множества тихих голосов, и один мужской, казалось, приобрел злобные интонации.

«Это не маори», — сказал себе Дикон.

В дальней хижине одна или две женщины начали негромко напевать песенку. Воздух был так неподвижен, что в интервалах между пением удавалось расслышать звуки безмятежно работающих в темноте Taupo-tapu и бассейнов с кипящей грязью поменьше. Чудовищно обыденный шум: хлоп-хлоп-хлоп. Дикон был подавлен чувством какой-то первобытности, к которой он не имел никакого отношения. Три маленьких мальчика, чьи смуглые физиономии, руки и ноги едва различались в тени молитвенного дома, внезапно выросли перед ним и Барбарой. Топая по земле босыми ногами и хлопая себя по бедрам, они копировали движения военного танца. Дети высовывали языки, вращали глазами и пытались изобразить боевую песню нарочито низкими голосами:

— Е-е-е! Е-е-е!

Из темноты появилась женщина, отругала их за безобразное кривляние и погнала домой. Мальчики весело захихикали и помчались прочь.