Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 03

— Такую не хочешь, а запомнишь! На ней же печати ставить некуда. У нее ужимки мартышки, а в глазах стервозность.

— Прекрати свое критиканство! Ты лучше скажи, Вероника, она свои координаты оставила? Телефон, адрес, название фирмы?

— Не оставила!

— А ты, Вера, сама и не спросила?

— Очень она мне нужна! Мой вам совет, Борис Иванович: таких баб надо за версту обходить.

— Но ее паспорт ты в руках держала?

— Зачем? Мне что, в загс с ней идти?

Вероника плавно удалилась, а Годунов начал думать. Ситуация пока не обострялась, но запутывалась.

Он совсем не знает, где живет Тома, а она знает о нем многое. Почти все!

Теперь в любой момент может открыться дверь, и в его кабинет войдут полицейские с наручниками. А потом прокурор и следователи с протоколами…

Наступали тревожные времена!

Борис Годунов в принципе гордился, что он из царского рода. Но его предок не нашел общего языка с народом, и поэтому плохо кончил.

Правда, те времена были очень смутные!

Сначала в Угличе случайно погиб царевич Дмитрий, а все думали, что это козни царя Бориса. Потом в стране сплошной неурожай, а все подумали, что это из-за Бориса.

В Боярской думе сидели одни воры и жулики. А народ считал, что это царь виноват.

И люди начали роптать и сбросили Бориса!

А затем в Москву вместе с поляками вошел Гришка Отрепьев. А с севера надвинулись шведы. И тут вообще началась чехарда!

В общем — смутное время!

Но наконец пришли Иван Сусанин, Кузьма Минин, князь Пожарский и новый царь Михаил Романов. Его люди закрепили вертикаль власти, началась крепкая стабильность и маленький рост экономики…

Директор «Пикника» знал эту историю в общих чертах. Он хорошо помнил, что тот Борис Годунов очень плохо кончил! И это якобы из-за того, что он убил царевича Дмитрия.

Как, кстати, звали мужа Тамары?

Не Дмитрий ли?

В каморке уборщицы на восьмом этаже было просторно, но душно. Здесь с советских времен стоял высокий деревянный шкаф, вешалка, пять стульев и какие-то коробки. Тут пахло мокрыми тряпками, стиральным порошком и пластмассой новых ведер.

Мишу Лифанова знала на заводе каждая вторая собака. Чтоб пробраться сюда ему пришлось перекрасить в черный цвет волосы и брови, приклеить грузинские усы и закрыть голубые глаза темными очками в тяжелой оправе.

А еще он хромал, проходя через пост охраны.

Поскольку здание заводоуправления расчетливый Трощенко сдавал десяткам фирм, бюро пропусков не работало, и вахтер стоял для мебели.

Вадим с Мишей сразу прошли к лифту, поднялись на восьмой этаж, огляделись и нырнули в темную каморку, которая находилась как раз напротив кабинета директора.

До конца рабочего дня оставалось полчаса.

Правда, мало кто придерживался офисного распорядка. У каждой фирмы был свой устав, и никто туда не совался.

В восемь вечера в каморку заглянула Маша Федина. Потихоньку гремя ведрами, она сообщила, что Трощенко собирается уходить. Какая-то контора наградила его медалью «Отличник машиностроения», и директор собирался ехать на награждение и на банкет.

В восемь тридцать с этажа ушел последний человек, и ребята начали работать.

Выбрав два стула покрепче, они разместили на шкафу устройство размером с томик Гоголя. Выдвижная антенна уткнулась в потолок, а чуть заметный синий огонек сообщал, что прибор готов к работе.

Когда они вошли в кабинет Владимира Трощенко, Маша драила полы в комнате отдыха директора. У него еще была собственная столовая, ванная и все остальное.

Тех жучков, которые принес Вадим Дунаев, должно было хватить. Собственно говоря, он мог бы достать и больше, но приемное устройство записывало только пять каналов.

Липучки позволяли разместить передатчики везде — под столом, за часами, в телефоне или на холодильнике.

Важнее всего было директорское кресло в кабинете и буфетная комната для тайных переговоров.

Через десять минут все жучки спрятались по своим местам. Теперь по их плану Маша Федина ходила по кабинету и громко пела любимую песню Володи Трощенко:

Забежав в каморку и взобравшись на стулья, Вадим с Михаилом убедились, что все каналы приема работают в штатном режиме.

Контора пишет!

Владимир Трощенко никак не мог подавить в себе комплекс неполноценности. Чем старше и богаче он становился, тем больше походил на конюха из полтавского села.

И дело тут не во внешности. Лицо вполне среднее. Костюмчик от лучших модельеров. Часы на руке за восемь тысяч баксов.

Но как-то все не так!

В советские времена ходил анекдот про дворника, который был очень похож на Карла Маркса. И перед каким-то юбилеем его вызвали в органы и велели побриться.

— Бороду-то я сбрею. Но у меня умище в глазах светится! Это куда девать?

Так вот, интеллекта в глазах Трощенко было мало. Если честно, то его вообще не было.

На его лице была печать сильно пьющей личности с интересами деревенского сторожа. При этом взгляд был колючий, жесткий и властный.

Богатые люди с комплексом неполноценности — всегда маленькие тираны. Все они, имея деньги, стараются подняться над другими. Кто-то строит набор яхт и берет на себя футбольные клубы, кто-то раскручивает дочерей, как знаменитых певиц, а кто-то покупает французские замки времен Людовика…

Володя Трощенко любил награды и звания. Каждый год он несколько раз становился орденоносцем, лауреатом или почетным профессором. Месяц назад он получил звезду под названием «За честь и достоинство».

У нас немало фирм, которые хорошо зарабатывают, продавая эти игрушки для богачей.

Сейчас все продается, кроме чести и достоинства!

Но у директора Трощенко была еще одна страсть. Он был игрок! Но не в смысле карт или рулетки. Имея характер авантюриста, Владимир Иванович готов был влезть в любое опасное, но прибыльное дело.

Именно такую аферу он недавно разработал вместе со своей правой рукой — бывшим полковником Василием Сойкиным.

Дело вот в чем!

Несколько лет назад заводские станки были вывезены в район Твери и установлены в лагере не очень строгого режима. Заключенные точили детали спустя рукава, а Трощенко получал заметную прибыль.

Так вот, совсем рядом с лагерем, в волжском городке Знаменске, работал богатый химический завод «Клинвуд», у которого было много отходов в бочках. Нехорошие вещества! Очень ядовитые! Если ликвидировать эту дрянь по всем правилам, то это дорого. Десятки миллионов. И не в рублях, и даже не в долларах. Бери выше!

И тогда, ощущая запах денег, Сойкин поехал в Знаменск, встретился с руководством «Клинвуда», наврал им с три короба о своих связях и пообещал найти отличную «Фирму по утилизации бочек». Он так заговорил химиков, что без всякого договора получил в задаток весьма круглую сумму.