Дороти Ли Сэйерс - Престолы, Господства

— Да, действительно, — сказала леди Мэри. — Это вообще ненормально. Не могу и выразить, какое это облегчение не жить вместе с постоянно проживающими у вас слугами.

— Ну, я обходилась без них достаточно долго, так что теперь вполне могу наслаждаться их присутствием, — улыбнулась Харриет.

— О, я не осуждаю старину Питера, — сказала леди Мэри. Они шли к воротам парка в поисках такси. — И я рада встрече с тобой. Мы, паршивые овцы семьи, должны держаться вместе.

— А мы — паршивые овцы? — удивилась Харриет и, обнаружив, что в её руку вцепился маленький племянник, сказала ему «Бе-е-е!», заставив того рассмеяться.

— Весьма непопулярны, — спокойно продолжала леди Мэри. — Я — за то, что вышла замуж за человека из более низкого класса, а ты — более высокого.

— Как насчёт Питера? Он, как и ты, женился на особе из более низкого класса.

— Хелен побаивается Питера, — просто сказала леди Мэри. — И, если уж быть совершенно откровенной, я тоже.

— А я нет, — с чувством заявила Харриет.

— Конечно нет, ты умная. Оксфорд, и всё такое. Меня посылали в пансион благородных девиц, где я была посредственностью во всём.

— Ну, любой из Оксфорда стал бы посредственностью в пансионе благородных девиц, — сказала Харриет. Она с удовольствием представила, как мисс Хилльярд преподаёт хорошие манеры, а мисс де Вайн — умение нравиться.

— О, Боже, что это? — воскликнула леди Мэри.

Они приблизились к газетному киоску. Уже не было ни заголовка: «Убита красотка из высшего общества», ни даже «Пропавшая актриса». Крупные буквы кричали: «Войска Гитлера вновь занимают Рейнскую область. Версальское соглашение нарушено».

Харриет купила газету. Обе женщины попытались начать читать сразу, но хитрый ветер вырывал и сгибал газету, поэтому Харриет сложила её, чтобы прочитать в закрытом помещении. У Паркеров оказалась приятная, довольно просто обставленная гостиная, в которой одна или две вещи, очевидно, были из семьи Уимзи: на каминной доске — прекрасный голландский пейзаж с видом на море, а у стены — изящный секретер времён Людовика Пятнадцатого, — обе вещи походили на беженцев из другого мира. Женщины расстелили газету на придиванном столике и принялись читать, почти соприкасаясь головами.

Немецкие войска вступили в Рейнскую зону вчера на рассвете за семь часов до того, как Гитлер объявил в Рейхстаге, что приказал занять демилитаризированную зону и аннулировал соглашения, подписанные в Версале и Локарно…

Будет новая война, — сказала леди Мэри. — Мы должны остановить его.

— Не знаю, — пожала плечами Харриет. — Половина страны — пацифисты. И многие заявят, что мы слишком строго обошлись с Германией в Версале, и она лишь возвращает своё. Может быть, оставим всё Лиге Наций?

— То есть, ты имеешь в виду, не сделаем ничего?

— К этому идёт. Лига не остановила Муссолини, не помогла Абиссинии.

— По крайней мере, — неожиданно заявила леди Мэри, — это должно научить, что нужно бояться правых, а не левых.

— Может быть, самое мудрое — бояться обоих?

— Я работала на коммунистов какое-то время, — сказала леди Мэри. — Их нечего бояться, если только ты не напыщенный богатей. Не могу выразить, как отвратительно себя чувствую, когда люди из верхнего эшелона власти продолжают рассуждать о большевиках, притом что Гитлер и Муссолини настолько хуже. Они просто боятся за свои собственные проклятые банковские счета. Ненавижу унаследованное богатство — оно оглупляет людей.

— Но оно не разжижило мозги Питера? — спросила Харриет.

— Я не имею в виду Питера, я имею в виду Джеральда. Питер почти ничего не унаследовал, разве ты не знаешь? Он получил какую-то долю от семейного капитала, а затем многократно удваивал её собственными усилиями.

— То есть, он стал безнравственным капиталистом?

— О, я не знаю, Харриет, всё так непросто. Задумываешься, что безнравственно иметь всех этих слуг, когда существуют голодающие и босые люди в северных городах, а затем понимаешь, что, по крайней мере, у твоих слуг имеется кожаная обувь и работа. Но, что касается людей, суетящийся и поддерживающих фалангистов и кагуляров… [150] Испанская Фаланга (исп. Falange Española) — крайне правая политическая партия в Испании. Основана в 1933 году Хосе Антонио Примо де Риверой, при авторитарном режиме Франциско Франко — правящая и единственная законная партия в стране (1936–1975). Кагуляры — члены французской фашистской организации перед Второй мировой войной). Есть даже люди, готовые подлизываться к Гитлеру. А он — просто вульгарный маленький карлик!

— Каких людей ты имеешь в виду, Мэри?

— Освальда Мосли и эту глупую Юнити Митфорд. [151] Сэр Освальд Эрнальд Мосли (1896–1980) — британский политик, баронет, основатель Британского союза фашистов. Юнити Валькирия Митфорд (англ. Unity Valkyrie Mitford, 1914–1948) — дочь британского аристократа Митфорда, сторонница идей национал-социализма, поклонница Адольфа Гитлера.

— Может быть, ты права. Я ничего о них не знаю. Но правда в том, что мир готов разделиться надвое, и помоги нам небеса найти золотую середину, — мрачно сказала Харриет. — Ты всё ещё коммунистка, Мэри?

— О, нет. В самом деле нет. Но идея такая красивая! Словно в деяниях Апостолов, если задуматься. Я имею в виду, что люблю не русских, а принцип.

— Я когда-то слышала, как Питер сказал: первое, что делает принцип, это убивает людей.

Между детьми вспыхнула шумная ссора, и леди Мэри разняла их и забрала у младшего игрушку, вызвавшую раздор.

— Всё должно быть поровну, как здесь , — объявила она. — Если вы не сможете договориться о пистолете, то ни один из вас его не получит.

— Если бы это было правдой, Мэри, — сказала Харриет.

Именно в этот момент вошел Чарльз.

— Ты сегодня раньше, Чарльз! — воскликнула леди Мэри. — Великолепно. Посмотри, кто у нас.

— Харриет! — обрадовался Чарльз, приближаясь и беря её руку в обе свои. — Я очень рад видеть вас здесь. Вы останетесь на ужин? Я пытался сегодня добраться до Питера, но мне сказали, что он уехал.

— Нет, я не останусь на ужин вот так, без предупреждения, — сказала Харриет. — А вдруг у вас отбивные. Но я с удовольствием бы пришла как-нибудь вместе с Питером.

— Когда он вернётся, — сказал Чарльз, — скажите ему, что мне надо бы перемолвиться с ним словечком. Мы нашли шантажистов мистера Уоррена.

Благодаря описанию, данному Уорреном, Бэшера и Стрикера быстро опознали. Тюремные власти любезно сообщили, какие имена скрываются за псевдонимами, и полиция повсюду разослала плакаты «Разыскиваются». Остроглазый полицейский в Кройдоне распознал этих двух мужчин, когда был вызван в паб по поводу драки. В полиции они оказались старыми знакомыми, и Чарльз ожидал резкого отказа сотрудничать и агрессивных жалоб по поводу нарушения их прав, что характерно для рецидивистов.