Рекс Стаут - Черная гора

Про первые три мили или пять километров, что мы протряслись по этому жуткому тракту, рассказать мне вам нечего — тьма была хоть глаз выколи. В конце концов я не выдержал и обратился к Вулфу:

— Если вы велите этому молодчику остановиться я готов вылезти и дальше тащиться за вами пешком.

Я ожидал, что Вулф промолчит, но он ответил. Голос прерывался всякий раз, когда седан проваливался в очередную яму.

— Главные трассы ведут из Подгорики на юг и на север. Это же просто дорога в никуда.

Опять Подгорика! Стефан наконец соблаговолил включить фары, и при их свете я разглядел то, что Вулф только что назвал дорогой, будь даже она вся залита неоновым светом, машина не проваливалась бы реже. Примерно милю спустя тракт пошел в гору, извиваясь, как змея. Вулф сообщил, что мы уже едем вдоль Сийевны — я и сам уже время от времени различал справа от машины белеющие взвихрения стремительной горной речки, но мотор ревел так громко, что заглушал шум потока. Я припомнил, как однажды вечером после ужина Марко с Вулфом вспоминали, как удили форель, причем Марко божился, что выловил рыбу длиной в сорок сантиметров — я перевел их в дюймы и получил аж целых шестнадцать. Я повернул голову и спросил Вулфа, не здесь ли случилось то памятное событие, и Вулф ответил, что да, мол, именно на берегу Сийевны. Однако голос его прозвучал так, что от дальнейших приставаний я воздержался.

Дорога постепенно сужалась, а уклон становился все круче, и вскоре Сийевна исчезла — во всяком случае, различить ее очертания мне уже не удавалось. Стефан уже переключился на вторую передачу и ехал довольно медленно, поскольку повороты следовали все чаще и чаще и преодолевать их приходилось с повышенной осторожностью. Воздух ощутимо посвежел, а кусты и подлесок окончательно исчезли, так что нас окружали теперь только абсолютно безжизненные голые скалы. Я уже начал было думать, что Вулф в детстве обитал в орлином гнезде, когда внезапно впереди открылось довольно широкое и ровное пространство, а невдалеке, в каких-то пятидесяти футах от нашего «шевроле», возникло каменное строение. Стефан резко затормозил, и машина с толчком остановилась. Я как раз пытался убедить себя в том, что перед нами и в самом деле дом, а не причудливая скала, когда Стефан выключил фары, и нас окружила тьма.

Данило что-то сказал на своем тарабарском языке, и мы выбрались наружу. Я прихватил рюкзаки. Стефан зашагал к дому, но вскоре вернулся, неся канистру, приподнял капот, открутил крышку радиатора и залил внутрь воду. Потом залез в машину, которая с визгом и скрежетом развернулась и укатила прочь.

Вулф заговорил:

— Арчи, дай мне, пожалуйста, мой рюкзак.

Если верить фосфоресцирующему циферблату моих наручных часов, то до Йосипа Пашича мы добрались в восемнадцать минут четвертого. Ни тогда, ни после я так и не уразумел, каким образом Вулфу удалось выбраться живым из этой передряги. Конечно, крутых утесов нам покорять не пришлось — как-никак, то, по чему мы карабкались, считалось горной тропой, — но даже я на последних трехстах ярдах раз пятьдесят помогал себе и руками. Данило вел себя как истый джентльмен. Хотя он передвигался в темноте с легкостью и проворством горного козла, всякий раз, как мы отставали, он останавливался и терпеливо поджидал, пока вскарабкается Вулф. А вот у меня такого выбора не было. Я держался за спиной шефа, и в том случае, если бы Вулф сорвался, он бы неминуемо увлек меня за собой.

Поскольку разговаривать не возбранялось, во время остановок Данило давал Вулфу дополнительные наставления, которые Вулф любезно переводил для меня, если успевал отдышаться. Оказывается, нас вели вовсе не к настоящему тайнику, а к ложному, устроенному для отвода глаз. Оружие и боеприпасы переправили в другое, более безопасное место, а старый, брошенный тайник остался охранять сам Пашич с пятью преданными людьми. Судя по разведывательным данным, нападения можно было ждать со дня на день. Мне это поначалу показалось диким: полдюжины вооруженных до зубов бойцов охраняют пустой склад и ждут, пока их прикончат, но потом, попав на место, я сумел лучше понять, что ими движило.

Мы еще продолжали восхождение — по меньшей мере, это относилось ко мне с Вулфом, — когда Данило остановился и кого-то окликнул. Ему тотчас ответили. Данило сказал:

— Это я. Со мной еще двое, но я подойду один. Можешь посветить фонариком.

Нам с Вулфом пришлось ждать там, где мы оставались. Наконец Данило позвал нас, а сверху тропу осветил яркий луч фонаря.

Когда мы поднялись на неширокий уступ, я увидел в стене скалы зияющую темную пасть — вход в пещеру. Перед пещерой стоял Данило, а рядом с ним незнакомец, которого Данило представил как Йосипа Пашича. В свою очередь, Данило представил нас Пашичу, назвав нас подлинными именами — Ниро Вулфом и Арчи Гудвином. Очевидно, он не мог сказать своим друзьям, что привел к ним Тоне Стару с сыном Алексом, да еще и оправдать наш интерес к Карле. Руку нам Пашич не протянул, как, впрочем, и Вулф, который вообще страдает аллергией на рукопожатия. Данило сказал, что он уже объяснил Пашичу, кто мы такие и с какой целью пожаловали. Вулф в ответ сказал, что хотел бы присесть. Данило ответил, что в пещере есть одеяла, но сейчас на них спят его люди. Я почему-то подумал, что окажись на месте его людей я, я спал бы под одеялами, а не на них. Холод пробрал меня уже до костей.

— Черногорцы сидят прямо на камнях, — произнес Пашич.

Так мы и поступили, рассевшись по камням полукругом. Пашич выключил фонарик.

— Мне нужно только одно, — произнес Вулф. — Я хочу выяснить, кто убил Марко Вукчича. Он был моим самым старым другом. В детстве мы с ним любили лазить по этой пещере. Данило говорит, что вам не известно, кто убил Марко.

— Это правда. Я не знаю, кто убийца.

— Но девять дней назад вы доставили Данило послание от Карлы, в котором говорилось, что убийца находится здесь.

— В послании речь шла совсем о другом.

— Но смысл был такой. Послушайте, мистер Пашич, я не собираюсь мучить вас расспросами. Мне нужно только получить от вас как можно более полные сведения об этом послании и о том, что с ним связано. Данило может за меня поручиться.

— Карла была его дочерью, — подтвердил Данило. — Он имеет право знать.

— Знавал я одного мужика, у которого тоже была дочь, — хмыкнул Пашич. — Только она заложила его полиции.

— Тут дело другое, Йосип. Я сам привел его сюда. Или ты уже и во мне сомневаешься?

Как я ни старался, разглядеть Пашича мне не удавалось. Он был всего лишь расплывчатым пятном в темноте — крупный, повыше меня, голос резкий, озабоченный. Мне показалось, что от него разит потом, но, принюхавшись, я понял, что запах идет от меня — я совершенно взмок от непривычного скалолазания.