Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

Я не могу всецело поручиться за достоверность описываемых здесь событий, так как большинство разговоров, свидетелем коих я был, велись в чужой стране и на чужом языке, в котором я ни уха ни рыла не смыслю. Поэтому, при всех моих неоспоримых талантах, я не в силах притворяться, будто понимал хоть какую-то часть из того, что слышал. Тем не менее за то, что все случилось именно так, а не иначе, готов поручиться сам Ниро Вульф, который в свободные минуты помогал мне переводить эту абракадабру на человеческий язык. В тех случаях, когда разговоры велись без его участия, я постарался описать все так добросовестно, как только мог. Возможно, и не стоило во всем этом признаваться, но в противном случае совесть моя была бы не совсем чиста.

В тот мартовский четверг Ниро Вульф первый раз в своей жизни очутился в морге. Вечером я едва успел подойти к телефону. В кармане у меня лежал билет на баскетбольный матч, и я ужинал на кухне, потому что должен был выйти без десяти восемь, а Вульф не сядет за стол с тем, кто куда-то спешит.

Раньше поесть я не мог, поскольку Фриц готовил дикую индейку и должен был подать ее в столовую на блюде, чтобы Вульф мог лицезреть птицу нетронутой, прежде чем ее сочную мякоть осквернит чей-то нож.

Иногда, собираясь на игру или в театр, я сам брал что-нибудь из холодильника около половины седьмого и успевал вовремя, но в этот раз мне очень захотелось отведать индюшатинки, не говоря уж о соусе из сельдерея и кукурузных оладьях.

Когда я встал и отодвинул стул, то опаздывал на шесть минут, а тут еще зазвонил телефон. Попросив Фрица взять трубку на кухне, я вышел в прихожую, снял с вешалки пальто и уже надевал его, когда он меня окликнул:

– Арчи! С тобой хочет поговорить сержант Стеббинс.

Я пробурчал нечто не предназначенное для ваших ушей, поспешил в кабинет, подлетел к своему столу, схватил трубку и проорал в нее:

– Валяй! У тебя целых восемь секунд.

Но разговор продлился дольше чем восемьдесят раз по восемь, и вовсе не потому, что на этом настаивал Пэрли Стеббинс. Я сам не мог оторваться от трубки после первой же его фразы.

Повесив трубку, я постоял немного, тупо уставившись на стол Вульфа. Много раз за минувшие годы мне приходилось приносить Вульфу, мягко говоря, нерадостные вести, но на сей раз все обстояло хуже некуда.

Признаться, я и сам был потрясен. Сначала я даже пожалел, что не ушел двумя минутами раньше, но, осознав, что так было бы совсем скверно – для Вульфа, по крайней мере, – пересек прихожую, вошел в столовую и сказал:

– Звонил Пэрли Стеббинс. Полчаса назад мужчина, вышедший из своего дома на Восточной Пятьдесят четвертой улице, был убит выстрелом из проезжавшей рядом машины. Найденные на теле документы…

Вульф прервал меня:

– Неужели тебе нужно напоминать, что дела не должны препятствовать приему пищи?

– Нет. И дела тут ни при чем. На теле найдены документы на имя Марко Вукчича. Пэрли говорит, что сомнений нет. Два вызванных на место происшествия сыщика знали Марко в лицо. Тем не менее Пэрли хочет, чтобы я приехал для опознания. Если не возражаете, я поеду. Конечно, это зрелище менее приятное, чем баскетбол, но я уверен, что Марко на моем месте поступил бы так же… – Я хотел продолжать, но поперхнулся и закашлялся.

Не говоря ни слова, Вульф аккуратно положил нож и вилку на тарелку. Он уставил на меня свой взгляд, однако не хмурился. Уголок его рта дернулся – раз, другой. Чтобы справиться с этим, Вульф стиснул губы.

Наконец он кивнул мне:

– Ступай. Позвонишь.

– У вас есть какие-то…

– Нет. Позвонишь.

Я повернулся и вышел.

Пройдя квартал вниз по Десятой авеню, я поймал такси на Тридцать четвертой улице. Мы довольно быстро пересекли Манхэттен и добрались до городского морга на Восточной Двадцать девятой улице. Поскольку меня там знали и ждали, то пропустили без лишних вопросов.

Я старался не обращать внимания на стоявший там запах. Один из помощников прозектора, по фамилии Фабер, пытался однажды меня убедить, будто у них пахнет как в больнице, но я, с моим-то обонянием, не купился на такую дешевку. Фабер утверждал, что в самом помещении – не в холодильнике – редко находится больше пары трупов, а я ответил, что в таком случае там, должно быть, нарочно распыляют какую-то дрянь, чтобы пахло моргом.

С сыщиком из уголовной полиции, который вел меня по коридору, я был знаком шапочно, а вот прозектора видел впервые. Он возился с чем-то на длинном столе, залитом ярким светом. Рядом стоял его помощник. Мы с сыщиком остановились и некоторое время смотрели на них.

Детальное описание этой процедуры будет вам полезно только в том случае, если вы, что маловероятно, соберетесь заняться поисками пули, вошедшей в тело под углом между пятым и шестым ребром, а посему я его опускаю.

– Ну? – спросил сыщик.

– Да, – ответил я. – Я подтверждаю, что это Марко Вукчич, владелец ресторана «Рустерман». Если вы хотите, чтобы я подписал протокол, то подготовьте документы, а я пока позвоню.

Выйдя из прозекторской, я прошел по коридору к телефонной будке и набрал номер. Обычно Фриц поднимает трубку после второго или третьего гудка, а Вульф – после пятого или шестого, но на этот раз Вульф взял трубку сразу.

– Да?

– Говорит Арчи. Это Марко. У него две пули в груди и одна в животе. Думаю, Стеббинс уже на месте происшествия, на Пятьдесят четвертой улице. Да и Кремер, наверное, там. Может быть, мне тоже поехать?

– Нет. Оставайся на месте. Я приеду посмотреть на Марко. Где это находится?

Расследуя убийства в Манхэттене вот уже больше двадцати лет, Вульф до сих пор не знает, где расположен морг. Я объяснил… Подумав, что при данных обстоятельствах ему не помешала бы некоторая поддержка, и зная, как Вульф ненавидит поездки в машине, я собрался было предложить свои услуги в качестве шофера, но Вульф уже повесил трубку.

Выйдя из будки, я подошел к сидящему за столом сержанту Доновану и поставил его в известность, что опознал тело, но Вульф хочет приехать и удостовериться сам. Донован покачал головой:

– Мне выдали разрешение только на тебя.

– Ерунда. При чем тут разрешение? Любой проживающий в Нью-Йорке честный налогоплательщик имеет право взглянуть на останки своих родственников, друзей или врагов. Мистер Вульф живет в этом городе и честно платит налоги. Я сам заполняю его налоговые декларации.

– А я думал, ты частный сыщик.

– Да, я частный сыщик, но мне не нравится твой тон. Я еще и бухгалтер, личный секретарь и заноза в заднице. Ставлю восемь против пяти, что ты никогда не слышал словосочетания «личный секретарь» и уж тем более не видел занозу в заднице.